Я сжимаю ее так сильно, как могу, точно так же, как я сделал после шторма, который разрушил наши семьи.
Другой вид связи сформировался между нами в тот день.
Но прямо сейчас… Я не могу почувствовать его.
Я не могу чувствовать ничего, кроме гнева, настолько сильного, что он наполняет меня самым темным, самым холодным видом ненависти.
Хруст веток заставляет нас подскочить, и мы поворачиваемся и видим, как Астон несет Гаса к деревьям.
Я не знаю, что он собирается с ним делать, но рад, что не увижу этого.
— Он ушел, — шепчет Одри. — Как он мог уйти?
— Я не знаю.
Но я знаю, что все изменилось.
Мои инстинкты молчат.
Я, наконец, готов сделать то, что должно быть сделано.
Собираюсь закончить это единственным способом, которым это действительно закончится.
Я собираюсь найти способ убить Райдена.
Я должна была уделять ему больше внимания.
Должна была придумать способ спасти Гаса.
Вместо этого я беспомощно парила и позволила Райдену забрать его жизнь.
После всех жертв, принесенных Гасом.
Всех страданий, которые он перенес.
Я его подвела.
А затем… я вдохнула его дар.
Я не хотела.
Но Гас меня выбрал.
Его последним сообщением стало: «Чтобы быть уверенным, что ты продолжишь сражаться».
Так что я вдохнула силу, дала ей обосноваться в душе, как и в тот день, когда вдохнула дар отца.
Крошечный его кусочек, за который можно цепляться.
Но этого никогда не будет достаточно.
И я никогда не буду его достойна.
Астон возвращается из леса с пустыми руками и пустым взглядом, и я не могу заставить себя спросить, что он сделал с телом.
— Я знаю, что ты не поверишь, — говорит он, поворачиваясь лицом к грозовому небу. — Но ты ничего не могла изменить. В ту же секунду, в которую Райден обвязал вокруг шеи твоего друга порыв, он был потерян. Я должен был знать. Именно так Райден сломал меня.
Он приподнял плащ и указал на отверстия, покрывающие плечо.
— Я получил их за двадцать девять дней пыток. Но на тридцатый Райден пригрозил связать меня самоубийственным порывом. Как я знал, после такого сбежать невозможно. Поэтому я сдался силе боли, чтобы спасти свою шею… в прямом смысле.
Когда я начинаю дрожать, Вейн притягивает меня ближе.
— Почему Гас нам не рассказал? — спрашивает Вейн.
— Вероятно, он не знал. Райден связал Гаса, чтобы сломить тебя. — Взгляд Астона сосредотачивается на мне. — Уверен, он ожидал, что вы попытаетесь сбежать, или прибудет спасение, и хотел убедиться, что ты пожалеешь.
— Я жалею, — шепчу я.
Но вместе с тем следуют вопросы… вопросы, от которых никуда не деться.
Я бы осталась, если бы знала?
Осталась бы в той темнице?