— Тогда, папа, почему же дядя грек пускает к себе пирата Сэма? Что же он делает? — говорит Максим сокрушенно.
Приходит мама. Он и ей показывает карикатуру и снова говорит:
— Зачем же грек пускает к себе грабителя?
После паузы:
— И дядя Сэм — тоже мне!! Зачем же он грабит?..
Зачем? Зачем?.. Вопросы-то воистину детские!
«ДУРОЧКИ ГАДКИЕ»
Прочитал ему сказку «Крошечка-Хаврошечка». Понравилась.
Потом лег он спать. Проснулся часа через два. Взял книжку, полистал и позвал меня:
— Ты видишь, папа, какой красивый царевич?.. И правильно он сделал, что женился на Крошечке-Хаврошечке, а не на этих…
Не сразу подобрал слова — на каких же «этих».
Отыскал картинку, на которой изображены дочери.
— Ты только посмотри, папа, какие они дурочки гадкие! — И удивленно: — Знаешь, я ни-ког-да не видел, чтоб у кого-нибудь был глаз на лбу! Какая же она уродина!..
ПЕСНЯ ОСТАЕТСЯ С ЧЕЛОВЕКОМ
Все утро строит из кубиков шлюзы и корабли и напевает:
Со-отня ю-уных бойцо-ов
Из буденновских войск
На разведку в поля поскакала…
КАК СОЧИНЯЮТ ПЕСНИ
Дней за пять до этого. Тоже у столика. Поет долго-долго:
Черные паруса. Черные паруса.
Голос громче. Зловеще:
И почти крик:
И снова:
Черные паруса. Черные паруса.
Черные. Черные! Черные паруса!..
— Что это ты напеваешь? — спрашиваю.
— Это я сочинил пиратскую песню.
ЧТО ЭТО?
Утром говорит мне: «Я тебя больше всех люблю».
Потом приезжает бабушка Наташа. Я собираюсь на работу. И слышу:
— Пусть папа уезжает. Мне с ним скучно. Я с тобой буду…
Что это? Не басня ли о зеленом винограде?.. Я ведь все равно должен его, сына, оставить, как бы он ни хотел быть со мною.
КОГДА ЕМУ ТЯЖЕЛО
Болен. Целый день проводит с бабушкой Груней.
Прихожу вечером. Едва открываю двери квартиры — слетает с постели.
— Как ты долго не приходил!.. Не уходи теперь!..
К ночи у него поднимается температура. Болит ухо. Он плачет.
Склоняюсь над ним. Кладу руку на голову. Снимает ее, целует. Стонет. Руку не отпускает.
Постепенно успокаивается и засыпает.
УМЕНИЕ КРАСНЕТЬ
Лежит вечером с мамой на диване и говорит:
— Мама, знаешь, папа меня обижает.
Не вхожу, не уличаю во лжи, чтобы не мешать спать. Но утром спрашиваю:
— Ты что же наговорил на меня вчера? Будто я тебя обижаю?
Покраснел. Подошел. Прижался к коленям.
— Прости меня. Я не знаю, как это у меня вышло.
«ПОЧЕМУ ОН НА ПАЛУБУ ВЫШЕЛ?»
— Папа, мы давно с тобой не пели.
Беру аккордеон. Он — дирижерскую палочку, обыкновенный карандаш. Ждет, пока я надену ремни.
— Давай, папа, про кочегара… Почему он на палубу вышел?
Приходится пение на две минуты «отодвинуть».