Низкий столик из красного дерева, искусно украшенный золотым кованым кружевом и инкрустированный драгоценными камнями, был уставлен роскошными столовыми приборами и всевозможными яствами на любой вкус. На их первом совместном ужине стол был другим — простым и скромным, из светлого лакированного дерева. Зиберину мало волновало это, вернее сказать, она не обратила на него ни малейшего внимания. Райнир же оторвался от какого-то письма и перевел задумчивый взгляд сначала на нее, затем на неугодивший ему стол, без вины виноватый. А затем резко отдал приказ слугам заменить обеденный стол другой, более подходящий королеве. Когда побледневшие от страха мужчины торопливо вернулись с новым предметом интерьера, за которым им теперь предстояло ужинать, Зиберина поперхнулась вином. И слуги и Райнир выглядели одинаково удивленными, когда их королева, которой приходилось в своей жизни чаще всего обходиться без этого важного предмета, залилась смехом…
Райнир уже удобно устроился на своем месте, покачивая в сильных пальцах кубок, задумчиво изучая длинный пергамент. Она заняла свое, привычно поднимая приготовленный для нее бокал, едва делая глоток. Зиберина старалась не смотреть на него, но замечала пристальный и насмешливый взгляд, который он переводил то на стол, то на нее. Злясь все больше и больше, она сосредоточилась на стоящем перед ней блюде. Едва она положила в рот кусочек нежнейшего мяса, как ее язык и гортань словно огнем обожгло, перехватывая дыхание и вышибая слезы. Слепо протянув руку, Зиберина без долгих размышлений отобрала у несопротивляющегося, едва сдерживающего смех, мужчины кубок, торопливо выпивая содержимое, пытаясь перебить чудовищный, обжигающий вкус перца. Напиток, оказавшийся крепчайшим и забористым, даже отдаленно не напоминающий фруктовое вино, которое постоянно пила она сама, только усилил ее страдания, разжигая внутри пожар. Зиберина раскашлялась, не в силах сдержаться. Горло невыносимо жгло и першило, а из подведенных каялом глаз потоком текли слезы. Вино из ее бокала сделало только хуже, а холодный воздух, который она пыталась поймать ртом, не помогал.
Райнир, наблюдая за отчаянно махающей руками перед покрасневшим лицом девушкой, не выдержал и расхохотался. И сразу удостоился злого взгляда, эффект от которого был, впрочем, испорчен темными потеками краски, стекающей по ее щекам вместе со слезами. Его смех стал еще громче и веселее: он и не помнил, когда в последний раз так смеялся. И уж точно никогда прежде не созерцал с таким удовольствием вид обиженной, разозленной, но очень смешной в этот момент женщины…