— Держите поводья как можно крепче, — спокойно посоветовал Белгарат, похлопывая по шее свою лошадь, глаза которой вдруг стали дикими.
Волк не сказал ничего, он просто сидел и смотрел.
Белгарат абсолютно спокойно ответил ему таким же пристальным взглядом, а затем кивнул головой в знак понимания. Волк поднялся и устремился в чащу. Один раз он остановился, взглянул на них через плечо, разинул пасть и издал громкий, пронзительный вой, призывая других членов стаи вернуться к прерванной охоте. А потом одним прыжком скрылся из виду. Осталось только эхо его воя.
Следующие несколько дней они ехали на восток, постепенно спускаясь в широкую болотистую долину, где подлесок становился гуще, а воздух — влажнее.
Однажды после полудня прошла короткая летняя гроза, сопровождаемая громкими раскатами грома, потоками дождя и завыванием ветра в деревьях, который сгибал и сотрясал их, срывая листья и ветки. Но буря вскоре закончилась, и снова выглянуло солнце. После этого установилась прекрасная погода.
Во время поездки Гарион ощущал какое-то чувство неудовлетворенности, как будто ему чего-то не хватало, и он иногда ловил себя на том, что озирается вокруг, пытаясь найти тех, о ком помнил. За время длительного путешествия в поисках Ока его разум выработал определенные нормы, что правильно и что нет, и эта поездка воспринималась как нечто неправильное. С одной стороны, с ними не было Бэйрека, а отсутствие огромного рыжебородого чирека делало Гариона неуверенным. Ему также недоставало молчаливого Хеттара, с его ястребиным лицом, и Мендореллена в доспехах, который всегда скакал впереди с развевающимся на острие копья серебристо голубым вымпелом. Гарион болезненно ощущал отсутствие кузнеца Дерника и даже тосковал по перебранкам с Се'Недрой. То, что произошло в Райве, казалось Гариону все менее и менее реальным, а вся тщательно разработанная церемония, которая предшествовала его помолвке с этой невыносимой маленькой принцессой, начала стираться в его памяти.
Однако как-то вечером, после того как были привязаны лошади, съеден ужин и они завернулись в одеяла, Гарион, глядя на угасающие языки пламени, понял наконец, что за пустота образовалась в его жизни. С ним не было тети Пол, и Гариону ее ужасно не хватало. С самого детства он чувствовал, что, пока тетя Пол находится рядом, ничего дурного или не правильного произойти не может, поскольку тут же было бы пресечено ею. Ее спокойное и постоянное присутствие рядом — вот то, за что всегда крепко держался Гарион. Он представил себе ее столь отчетливо, будто она стояла перед ним. Гарион мог ясно видеть ее лицо, ее чудесные глаза и белый локон. Его вдруг охватила глубокая тоска по ней, острая, как острие ножа.