— Чужаки в коричневых накидках женщин не получат, — размышляла вслух Кай. — А мне больше всего нравится толстяк в коричневой накидке. Он всегда кивает нам, улыбается и приветствует нас на своем языке. Из всех остальных мне бы еще хотелось достаться тому, кто кажется опаленным, будто он упал в костер или слишком приблизился к солнцу. Его волосы торчат, как маленькие молнии, пытающиеся вернуться на небо.
Все испанцы, кроме его хозяина Куинтаваля, называли чернокожего человека черной собакой, perra negra.
— Он чужак среди чужаков, такой же раб, как и мы, Кай. Как бы то ни было, он всего лишь мальчишка. Он не получит женщину.
— Есть и тот, кто похож на майя.
У легконогого Нуньеса, как и у майя, было узкое лицо. На глазах он носил какую-то странную вещь — два круглых прозрачных стекла. Он не надевал короткие юбки, как другие. Нуньес носил штаны из мягкой кожи, доходившие ему до колен, а вместо серебристого панциря, прикрывавшего грудь и спину, — тунику без рукавов и белую блузку с длинными рукавами, унизанными рядами ярких серебристых пуговиц. Меча у него не было, зато была сумка с колотушками, маленькими топориками и бумажными свитками на двух палках. В другой сумке, перекинутой через плечо, находился большой серебряный предмет. Время от времени, когда Нуньесу приказывали сделать это, он доставал предмет и смотрел на него.
— Хочешь попасть к предсказателю, у которого сережка в ухе и черные волосы, напоминающие червяков, Малинцин?
— Я не думаю, что он получит женщину.
— А может, к тому, с золотыми волосами и ртом цвета спелой вишни?
Когда его лошадь пала под ним, истыканная стрелами, словно гигантский дикобраз, Альварадо положил голову животного себе на колени и перерезал ему горло, крича: «Probrecito, probrecito»[9].
— Такая красота опасна, Кай.
К кому Малинцин не хотела попасть, так это к подлому человеку с одним длинным ногтем, как у ацтекских жрецов, свидетельствующим, по ее мнению, о том, что ему нет нужды пользоваться руками, что он колдун на службе у подземного мира. Его лицо напоминало нефритовую маску — застывшее и неподвижное, с дырками вместо глаз и зиявшим разрезом губ вместо улыбки. Его звали Исла. Малинцин думала, что много знает о мужчинах, потому что в своем втором доме у майя, где жили раньше Кай и Лапа Ягуара, она была ауианиме. Хотя и не почтенной ауианиме, гетерой майя, и не той ауианиме, что сопровождает юных воинов в кальмекак, не служила пленным в последний год перед жертвоприношением, но все же Малинцин была ауианиме. Лапа Ягуара утверждал, что ее выберет вождь, которого он называл Тараканом. Лапа Ягуара заметил, что Таракан все время смотрит на Малинцин, но предупредил ее, что вождя следует опасаться. Малинцин знала, что Лапа Ягуара прав, ибо Кортес смотрел на нее с вожделением, а затем отводил глаза, и его лицо казалось беспокойным, рот обманчивым и маленьким, а подбородок под густыми волосами — жестоким. И все же власть делала его привлекательным. Его женщина станет кем-то вроде первой жены. Малинцин даже мечтать не могла о том, что окажется первой женой или даже второй. До того как ее отдали чужакам, ей никогда не выпадала честь ублажать лишь одного мужчину. Все-таки она надеялась, что мужчина будет один, только один, и, хотя она и боялась Таракана, возможность стать его женщиной она могла считать удачей. Но вместо того чтобы взять ее себе, Кортес отдал ее кроткому чужаку, который то и дело посасывал волосы на губе, пощипывал волосы на подбородке, а когда снимал шлем, перебирал волосы на голове. Его звали Пуэртокарреро.