Годой облизнул губы.
— Я отвечу на ваши вопросы, ребята. — В его голосе слышалось напряжение. Кеттеринг кивнул:
— Давай, Гарри.
— Мистер Годой, — начал Партридж, — как звали человека, купившего гробы?
— Он назвался Новаком. Я ему не поверил.
— Скорее всего правильно сделали. Что-нибудь еще вам о нем известно?
— Нет.
Партридж полез в карман.
— Я хочу показать вам один снимок. А вы просто скажете мне, что о нем думаете.
Он протянул Годою фотокопию, снятую с карандашного портрета Улисеса Родригеса двадцатилетней давности.
— Это он, — сказал Годой без колебаний. — Новак. В жизни он выглядит старше, чем на этом снимке.
— Да, мы знаем. Вы абсолютно уверены?
— Не сойти мне с этого места. Я видел его дважды. Он сидел там же, где вы.
Впервые за сегодняшний день с того момента, как начали раскручиваться события, Партридж испытал чувство удовлетворения. Группа поиска выиграла еще одно очко. Связь между гробами и похищением была налицо. Взглянув на Кеттеринга и Мони, он понял, что они думают так же.
— Давайте вспомним ваш разговор с Новаком, — обратился он к Годою. — С самого начала.
Партридж задал еще ряд вопросов и вытянул из гробовщика все, что мог. Правда, информации оказалось не густо — несомненно, Улисес Родригес постарался как следует замести следы.
— Есть еще какие-нибудь соображения, Дон? — спросил Партридж Кеттеринга.
— Есть парочка. — И Кеттеринг обратился к Годою:
— К вопросу о тех деньгах, что вам заплатил Новак. Если не ошибаюсь, вы сказали, что общая сумма составила почти десять тысяч долларов главным образом стодолларовыми банкнотами. Так?
— Так.
— Ничего примечательного в этих банкнотах не было?
Годой покачал головой:
— А что может быть примечательного в деньгах — деньги они и есть деньги.
— Они были новые?
Гробовщик задумался.
— Разве что несколько бумажек, а остальные — нет.
— А что стало с этими деньгами?
— Уплыли. Я пустил их в ход — потратил, заплатил по счетам. — Годой пожал плечами. — Сегодня деньги-то утекают как песок.
В продолжение всего разговора Джонатан Мони не спускал с гробовщика глаз. Еще раньше, как только речь зашла о деньгах, он мог с полной уверенностью сказать, что Годой проявляет нервозность. Эта уверенность его не покидала. Он набросал в блокнот записку и передал блокнот Кеттерингу.
Записка гласила: “Врет. У него остались какие-то деньги. Боится признаться, потому что беспокоится о налогах — с продажи и подоходного”.
Кеттеринг прочел записку, едва заметно кивнул и вернул блокнот. Он встал, как будто собрался уходить, и вкрадчиво спросил Годоя.
— Больше ничего не припоминаете или, может быть, располагаете еще какой-нибудь полезной для нас информацией? — И, произнеся это, Кеттеринг направился к выходу.