Выручил Хельмут, поделился пистолетом Вальтер Р99 и одним магазином. У него имелся дробовик, но в помещении, где много «своих», он был опасен.
— Да и, к тому же, ты не умеешь пользоваться оружием — это сразу видно, — говорил он.
Я не возражал, небольшой и легкий пистолет мне вполне подходил. Четкой и конкретной тактики у нас не было, мы ведь не спецназ, хотя Леха с Хельмутом кое-что набросали при моем активном переводческом содействии. Оказывается, устный перевод требует сил не меньше, чем внезапный марш-бросок на десяток километров. Но вернемся к делу.
Суть заключалась в том, что нам требовалось создать иллюзию численного превосходства и высокого мастерства, чтобы сломать врага морально. Необходимо уверенно атаковать с двух сторон — со стороны главного и черного входов. Бить на поражение, не церемониться, идти быстро, но не бежать, рискуя нарваться на пулю. Мессуди и их бесчисленная родня никак не ожидает нашего визита, они уверены, что прочно укрепились на вершине пищевой цепочки Хольцхайма и окрестностей, а то и всего Дюссельдорфа. Что ж, пора вернуть зарвавшегося бычка в стойло, прописав ему заодно размашистого леща.
Добрались без происшествий, машины припарковали неподалеку от нужного дома, докатившись на «нейтрали» до соседей и завернув на узкую улицу, ведущую прочь из Хольцхайма на юг. То, что нужно. Вокруг ни звука, как в склепе, и только напряжение вьется над головами — того и гляди заискрит воздух.
Покинув автомобили, мы поспешили к нашей цели, возвышающейся огромной трехэтажной крепостью над одно- и двухэтажными жилищами примерных немцев.
— Черт, — прошипел Хельмут в сердцах. — Все машины на месте. Похоже, они дома в полном составе. Вот не повезло нам… Подвела разведка, простите, ребята.
— Идем, — решительно заявил Леха, не дожидаясь перевода — он устремил злобный прищур на кирпичную громаду и варианта отступить и подождать не рассматривал.
— Вперед, — легко согласился Хельмут, а бледный Бастиан только кивнул и пошел вторым, за пожилым немцем.
Я ожидал, что сердце затрепыхается от ужаса, когда дойдет до дела, а жить захочется сильнее, чем спасать друзей, но произошло обратное — страх оставил меня в покое. Клянусь, еще никогда я не был настолько невозмутимым, как в тот момент, когда Хельмут дал сигнал разделяться. Даже наоборот, предвкушение смертельного сражения оказалось приятным, как любое принципиально новое переживание. Я шел на это осмысленно, я был готов.
Мы с Лехой свернули налево, прошли за высоким забором и, пригнувшись, прокрались на участок. Бросками, от куста к кусту, добежали до запасного входа, неброской черной двери, из-за которой доносились приглушенные голоса. Никто не следил за нами, никто не ждал нападения. Что ж, пора. Я зачем-то бросил беглый взгляд на небо. Все такое же серое…