— Ты ничего не мог сделать. Ни-че-го! Пойми и успокойся, сейчас же! Сандра хочет, чтобы ты жил. Она не хочет, чтобы ты умирал вот так вот глупо, чтоб ты задохнулся после того, как чудом сумел спастись, после того, как рисковал жизнью, защищая ее. А ну, все, тихо, возьми себя в руки. Сейчас же!
Бастиан вдруг хрипло вдохнул, да так сильно и жадно, что аж поперхнулся и закашлялся. Хельмут растерянно постучал ему кулаком по спине, но парень жестом велел остановиться. Он начал дышать, невидимый закупоривающий трахею блок оказался прорван, спазм разжался. После нескольких глубоких вдохов и продолжительных выдохов Бастиан, наконец, смог говорить, а от лица отхлынула синюшная бледность.
Хельмут устало сел и привалился спиной к стене под окном. Сколько подобных моментов он еще выдержит? У самого здоровье пусть и крепкое, но далеко не железное, лучше бы поменьше волноваться, если это возможно, конечно.
— Прошу Вас, давайте проверим, — взмолился Бастиан. — Мне кажется, Сандра жива.
— Добро, пойдем, — кивнул Хельмут. — Берта, ко мне. Ко мне, говорю! Да не бойся ты!
К счастью, подъезд выходил не на улицу, а во двор, иначе зомби наверняка бы догадались пройти через него и навалиться на входную дверь. Хельмут ее, конечно, худо-бедно заставил мебелью, но грош цена всем этим баррикадам, они даже двух зомби навряд ли надолго задержат.
Зараженные ретировались, причем так далеко, что Хельмут их не чувствовал. Сам того не заметив, он начал полностью полагаться на невидимый радар, который пару раз помог ему вчера. Нетрудно догадаться, что Хельмут даже близко не представлял себе, как и почему это работает. Такие вещи лежали далеко за пределами его понимания, хотя, в некотором роде, они преследовали его с детства, если хорошенько повспоминать — рождающиеся в голове фантастические истории, живые и яркие сны, но все это носило эпизодический характер, самое интересное началось после смерти Агаты. Как будто что-то, всю жизнь сидящее в нем, затаившееся в темных непроглядных глубинах, нашло, наконец, путь наверх, пробившись через треснувшую от удара утраты стену повседневности, губящей своей рутиной все прекрасное и необычное, что имеется в человеке.
— Она мертва, сынок, — с неподдельной горечью констатировал Хельмут, отнимая руку от шеи девушки. — Перелом основания черепа, пульса нет, потеря крови, опять же… Плюс посмотри, ее всю искусали. Да и глаза…
Ответом было тихое и протяжное «шайссе» (дерьмо — нем.), похожее на шипение змеи. Бастиан запустил пятерню в густую кудрявую шевелюру, из глаз снова хлынули слезы. Надо скорее уводить его отсюда, хоронить девушку — не самая хорошая затея. Хотя и так бросать тоже как-то не по-людски. Эх, как же быстро красавец Дюссельдорф стал гиблым местом…