Стоял октябрь. На палубе грузопассажирского парохода, разрезавшего волны Балтики, было безлюдно: пять часов вечера, немногочисленные пассажиры только просыпались в своих каютах после сытного обеда. По небу плыли редкие облака, изредка закрывая собой заходящее солнце.
Иван сидел в шезлонге, установленном на верхней палубе, на корме парохода и задумчиво смотрел на светлый след, оставляемый пароходом в море. Порывы ветра срывали верхушки волн и бросали их в борт парохода. Было довольно свежо, и Иван кутался в плащ.
«Через два дня пароход придет в Петербург и мое двухлетнее отсутствие в родных пенатах будет закончено, — думал он. — Как мне хорошо было в Геттингеме! Общение с профессором Гилбертом, диспуты на математические темы с коллегами — учеными, наконец, встречи с Лизхен, романтические прогулки за город, посещение Берлина и Дрездена… Все позади! Как только сойду на берег — сразу в университет: надо сдать отчет о стажировке, рукопись научной работы и заключение профессора Гилберта о подготовленной мною работе по теории инвариантов. Не забыть получить деньги на отпуск, заехать домой в Тверь: посетить могилу родителей, и — на месяц в Крым, на море и солнце. И полное отрешение от забот: за последние полгода очень устал. Много сил отняла выпускная работа.»
Иван был среднего роста, с широкими плечами, крупной головой и длинными каштановыми волосами, которые очень любила расчесывать милая Лизхен. Голубые широко открытые глаза с интересом смотрели на окружающий мир, а сильные руки были способны завязать в узел гвоздь-двадцатку. Его приятный баритон нередко ласкал женский слух, когда он исполнял романсы под гитару, которой хорошо владел.
Быстро темнело. Какое-то низкое облако застыло над палубой. Иван только и успел подумать, что это странно, не могло облако так низко опуститься, но потерял сознание и уже не почувствовал, как чьи-то руки подхватили его, и он взмыл вверх, к облаку, которое гостеприимно приняло его в свои объятия.
* * *
Парализованного аборигена положили в медкапсулу в пустотнике, после чего сразу же проверили его показатели. Они впечатляли!
Показатель уровня собственного интеллекта чуть-чуть превышал 228 единиц. Абориген не был псионом.
«Это удача! Имея двух аборигенов, полностью отвечающих указанным в задании на поиск параметрам, можно считать миниэкспедицию завершенной! Но у нас имеется еще три часа времени. Раз пошло везение, надо использовать его до конца! Теперь — в центр Европы, в Швейцарию, а потом на «Удачливый», — решил Мэл.
Через час полета они достигли Швейцарии и, пролетая над Цюрихским озером, прибор ИН-13 неожиданно отметил еще одного аборигена с высоким уровнем собственного интеллекта.