— Вы сегодня в ударе, ваше сиятельство, — внезапно сказала она. — Будьте любезны, пойдите и изощряйте ваше остроумие там, где мне его будет не слышно. Пойдёмте, мосье Симьер, ко мне в кабинет и посмотрим, умеете ли вы играть в карты так же хорошо, как танцевать.
— Королева лишилась рассудка. — Уолсингем решился говорить напрямик. — Если она зашла так далеко, что готова принять Алансона в Англии, это означает лишь одно — она действительно желает выйти за него замуж, а это было бы настоящей катастрофой. Француз и папист! Повторяю, милорд, она лишилась рассудка.
Услышав о последних событиях, секретарь королевы прискакал в дом к Лестеру. Фаворит королевы ему нравился, кроме того, как считал Уолсингем, влияние Лестера на Елизавету достаточно сильно, чтобы воспрепятствовать этому сватовству, пока дело окончательно не вышло из-под контроля. Это были странные союзники — суровый, фанатичный царедворец-пуританин и богатый, могущественный фаворит, который всем, чем обладал, был обязан женскому капризу. Уолсингем был образцом деловитости и прилежания, ради интересов королевы он не щадил ни себя, ни своего состояния; Елизавета охотно пользовалась и тем, и другим, однако своего секретаря она не любила и не делала из этого секрета; поэтому, надеясь узнать, как можно снискать расположение королевы, Уолсингем часто посещал Лестера.
— Это всё этот чёртов Симьер, — злобно сказал Лестер. — Я потешался над прежними искателями её руки и называл их бумажными женихами, и видит Бог, нам нечего было опасаться, пока всё, что было о них известно — это имя на устах какого-нибудь посла. Благодаря Симьеру его господин предстал перед её величеством как живой; он играет роль Алансона столь искусно, что королева просто околдована. Без Симьера вся эта история рассыплется, как карточный домик. Если бы мы могли от него избавиться... — Он умолк, и Уолсингем бросил на него пристальный взгляд. Убийство для него было не более чем средством политической борьбы; мысль о нём не тревожила его совести, а жизнь одного человека была сущим пустяком по сравнению с тем, что его действительно страшило — возможным восшествием паписта на английский престол и союзом между его страной и государством, запятнавшим себя зверствами Варфоломеевской ночи.
— Против этого вся страна, — медленно проговорил он. — Парламент, совет, все, кто придерживается протестантской веры, готовы на всё, чтобы не допустить этого брака. А Симьер никогда не покинет Англию по собственной воле.
— На карту поставлено всё, — сказал Лестер. — Нам обоим известно, что требуется сделать, сэр Фрэнсис. Если я приму меры для того, чтобы защитить королеву от её собственного безрассудства, вы меня поддержите?