Я нашел сил улыбнуться:
— Спасибо, папа.
Дробь — это по нынешним временам вещь! Где отец ею расстарался?
Сам он выложил из саквояжа, не позволил Нюшке прикасаться, пачку пороху. Подавая мне, спросил негромко:
— Где глаз подбил?
— Бывает… — дернул я плечом. Вдаваться в подробности не в моих интересах.
— Папа, а нас на Хабарке пьяные дядьки консервами угощали, — вырвалась Нюшка со своей болтовней. — Вку-усные! Ели мы, ели… С хлебом!
За столом возникла заминка.
Отец погладил Нюшку по голове, отослал во двор дать собакам корочку, посмотрел, как она прыгает к двери, и вымолвил глухо:
— Скажи, сын, что у вас получилось, послушаю.
Расспросов не избежать, я готовился к ним, но сейчас замямлил о падере, о волнобое на мелководье, и было мне мерзко и противно. Точно в самом деле по моей вине затонул карбас. Я прятал глаза, путался, в то время как нужно было прямо признаться, что в толк не возьму, отчего затонул карбас.
— Старье было, — первой вступилась за меня Агния. — Новый карбас наживем, папа. А не наживем, и так проживем. Целы все, и ладно.
— Конечно, не надо тебе переживать, хозяин, — поддержала мама. — Сыном гордись. Он нам опора — и мне, и дому. Тебя-то скоро забудем, отбился на старости лет. А Сережа… Одного лесу сколь он на воде перенял! Рыбу корзинами носит. Его и рынок знает.
Отец посмотрел на меня.
— Та-ак. В купцы выходишь? Выбрал время!
Жгучая обида захлестнула меня. Не досыпал, простужался, от весел ладони, как подошва. Что, ради своего удовольствия?
— Ну, перенимал лес, — нехотя говорю я. — Ничейный. Пусть его в море несет, да?
— Ничейного, сын, ничего нет, и лес‘советский.
Дима чинно попивал чай. Впечатление, будто присел на минуту — из-под суконной форменки свисает на ремнях блестящая кобура. Раз я заметил, как Дима украдкой бросил взгляд на ходики: не терпится взять Катерину под ручку да на Набережную. И Катя, глядя на него, как воды в рот набрала. А из-за нее на Хабарку-то ходили. Она упросила. Кабы не Хабарка, жив был карбас.
Словно услышав, что я о ней подумал, Катерина сказала:
— Папа, а карбас в падеру не на топляк наскочил?
Верно, днище сразу треснуло, вода вспучилась бугром. Почему раньше, без подсказки, я не сообразил о топляке? На Двине их навалом. Прозевать топляк, да в шторм, очень просто; с ходу на него напороться — легче легкого.
Дима неприметно подморгнул; «Не дрейфь, Серега». Уши у меня вспыхнули. Он научил Катю! Я смешался. Опять спасательный круг? Мне — опять? Будто последний я слабак…
— Что сам думаешь? — отец уперся в меня пристальным взглядом.
— Топляк? — краснея, промямлил я. — Вполне возможно, папа.