-- Не дрейфь, Фраер! Кореша своих не бросают!
-- А то! -- Рявкнули Ванька с Васькой, засучивая рукава.
-- Врагу не сдается наш гордый "Варяг"! Пощады никто не желает! -- Заглушая ржание лошадей, орал Федька.
Половина возниц держат в руках палки, у остальных хлысты. По трое на брата. Эх, хороша блатная жизнь, жаль короткая...
-- Эй, паря, уж не тебя ли Паханом кличут? -- поинтересовался кто-то из извозчиков.
-- Мужики, да это ж те самые блатные и есть, про которых Кузьмич сказывал! -- Опознал нас другой.
Толпа зароптала.
-- Да ну их, с имя свяжись, себе дороже, -- произнес сутулый мужик и выкинул дубину. -- Вы как хотите, а я поехал. Тумаки Евсеевские сошли почти...
Следом за ним разъехались остальные. Только один, последний, метался меж двух лошадей, запутавшись в узде.
-- А я чего, -- суетился он, -- может подвести кого надо? Так я мигом, с ветерком, при всем нашем уважении.
Только диву можно даваться, с какой быстротой разносятся слухи по княжеству. Ведь ни радио, ни телевидения, когда успели? Пошла молва гулять -- не остановишь.
Отпускать Евсея одного было опасно. Мало ли. Посовещались и решили -- братья отправляются домой на пролетке, Федор заночует у зазнобы, дом будущей тещи в двух шагах, ну а я пригляжу за Фраером.
В родительский дом Евсей идти отказался. Потащил меня через весь город в избушку бабки.
-- Отцу едино, Фраер я или лох, так приласкает -- свету белому не возрадуешься.
Старая ведьма ни о чем не спрашивая, постелила на русской печи. Евсей, уставший от волнений беспокойного дня, отвернулся к стене и сразу засопел. Выждав, я осторожно соскользнул вниз. Нашарил одежонку и на ощупь стал красться к двери.
В темнице я раз тридцать пытался заставить заклятье работать. Бесполезно. Оставался последний шанс, добраться до яблони в саду старосты, где меня повязал Лабудько. Вдруг сотворится чудо.
-- Не ходил бы ты никуда, -- ласково попросила ведьма. -- Чего ноги зря топтать.
Наверно я и ожидал чего-то такого, поэтому ответил сразу, без заминки:
-- Отпусти меня, бабушка.
-- Чую в тебе силу большую, но понять не могу. Росточком вроде и не обижен, да не богатырь. И кулаки той крепости, что у наших парней не имеют. Тоску еще в тебе чую, гложет она тебе. Эта зараза почище всякой хвори будет, как пристанет к человеку, так считай, пропал. Гони ее. Живи настоящим, не думай ни о будущем, ни о прошлом. А коль собрался -- ступай. Только не через городские ворота, они уж закрыты, стража не выпустит. За моим огородом в стене лаз. Дойдешь до ручья и вдоль бережка, его держись. Звуков ночных не бойся, то птица, нечисть давно извели.