Темнело. Халилов натянул на уши шапочку, застегнул куртку. Здесь было прохладно. Пронизывающим холодом тянуло от ручья, который прорезал желоб в скале, водопадом соскальзывая с нескольких метров и стекая под гору мимо тутовой рощи. Халил вынул из кармана фляжку с надписью «Ташкенту — 2000 лет». В ней был коньяк. Все-таки март в предгорьях — не самое теплое время года. Халил отпил хороший глоток, потом еще немного, продолжая подниматься к кишлаку В этот момент чей-то дикий вопль прорезал вечерний воздух, и мимо Халилова промчался некто в белых развевающихся одеждах. Человек мчался так, будто за ним по пятам гналась стая голодных диких псов. Пробежав еще несколько шагов, он вдруг снова отчаянно завопил, взмахнул руками и, наткнувшись на большой камень, не удержался, полетел вниз с откоса. Халилов бросился к нему на помощь. И, сразу увидев неестественно вывернутую голову, еще не подходя к нему, понял, что несчастный сломал себе шею. Лицо погибшего было искажено такой гримасой ужаса, что Халилов не сразу узнал его. И только потом определил он в мертвеце Рустама Дутарова, очень спокойного и сдержанного человека, никогда не позволявшего себе таких выходок, как вопли в вечернем кишлаке и беготня на ночь глядя.
Какое-то мерзлое, тоскливое чувство проникло в душу Халилова, сжало ее, перевернуло, оледенило. Он поднялся и, втянув ноздрями холодный воздух, бросился навстречу ветру с предгорий — ветру, только что поднявшемуся и продувающему кишлак насквозь. Подбежав к воротам дома своего брата, Халилов заколотил кулаками в деревянную створку. Никто не ответил на его стук, и страх еще сильнее заворочался в душе. Халилову даже показалось на мгновение, что его обступают какие-то странные тени, смыкают свой гибельный круг… Он замотал головой, стараясь таким образом отогнать наваждение… «Пора заканчивать с выпивкой, — думал он, — этот Дутаров… а я такой впечатлительный, и… Да что, в самом деле, тут происходит?»
Последняя паническая мысль мелькнула по той причине, что в соседнем дворе кто-то страшно завыл, а вверх взвился сноп искр… затрещали доски и взлетели над крышей языки пламени. Горел дом кузнеца Бахрамова.
Халилов зажмурился, и, ударившись всем телом в створку ворот, ввалился, наконец, во двор своего брата.
…То, что он увидел, словно заморозило позвоночник и подняло дыбом волосы. Брат, обычно очень уравновешенный и хладнокровный человек, стоял посреди двора. Косой висячий фонарь тускло освещал жуткую сцену. Брат держал в руках кетмень-кованую цельнометаллическую лопату узбеков — и бил ею во что-то лежащее на земле. Лицо брата было искажено, волосы разметались, с рук текло что-то темное… Кровь.