— Да, Лидия, я на тебя сержусь… Потому что ты мне не поверила… И потому что ты причинила мне много зла. Но это не самое главное. Самое главное сейчас заключается в том, что, если ты не предпримешь срочных мер, я умру. А я не хочу умирать! У меня есть сын и жена, и они нуждаются во мне…
— Тебя изранила не я, — говорит Лидия. — Это сделала Орелия.
Сердце Бенуа сжимается. Ситуация, похоже, еще хуже, чем он предполагал. Лидия снова пытается его поцеловать, он целует ее в ответ. Он готов пойти на что угодно, лишь бы только выбраться отсюда живым.
— Тебя истязала Орелия… Но ее нужно простить… Она ведь так много страдала!
— Да, я знаю. И я ее прощаю. А ты, Лидия, можешь спасти мне жизнь… Я знаю, что ты не допустишь, чтобы я подох в этом подвале…
Лидия прижимается к Бенуа, а он, превозмогая боль, гладит ладонью ее лицо.
— Как ты считаешь, мы могли бы с тобой потом хотя бы иногда встречаться? — шепотом спрашивает Лидия.
— Да, конечно… Так часто, как ты только захочешь…
— Но рано или поздно ты бросишь меня, как бросал всех своих женщин!
— Нет, тебя я не брошу… Ты не такая, как все…
Бенуа, пытаясь произвести впечатление на Лидию, говорит ласковым, увещевательным, заговорщическим голосом.
— Мы с тобой так много пережили вместе… Нет, тебя я не брошу…
Лидия улыбается и снова целует его. Ее рука проскальзывает ему под рубашку.
— Нет, не сейчас, — тихо возражает Бенуа. — Я просто не в состоянии… Как-нибудь потом…
— Хорошо, я не тороплюсь.
Она поднимается, и без тепла ее тела Бенуа снова становится холодно.
— Я пойду приготовлю чего-нибудь поесть… Ты, наверное, сильно проголодался, да?
Бенуа охватывает отчаяние, но он заставляет себя сделать еще одну попытку.
— Лидия, ты должна меня освободить. Ты должна спасти мне жизнь… Прошу тебя, вызови «скорую помощь»…
Лидия, опустив глаза, выходит из «клетки» и… закрывает дверь на ключ.
— Лидия!
Она подходит к Бенуа с той стороны решетки и снимает с него наручники.
— Видишь, я отстегнула тебя от решетки…
— Это хорошо… А теперь выпусти меня отсюда…
— Я скоро приду, не переживай…
Она поспешно уходит, и в сыром холодном подвале воцаряется гробовая тишина. У Бенуа возникает ощущение, что он, попытавшись взлететь с края пропасти, рухнул на самое ее дно.
Фабр останавливает машину прямо возле крыльца дома.
Гаэль не проронила ни слова с того самого момента, как они покинули комиссариат. Они оба чувствуют себя неловко.
— Ну вот вы и вернулись домой… Я сожалею о том, что произошло. Искренне сожалею… На следующей неделе вас вызовут в суд.
— Меня посадят в тюрьму?
— Нет… Вам нечего бояться.