— «Шершня» на борту «сто седьмого» нет, мы сняли перед вылетом, но «Коршун» не менее важен.
— Но ведь там наши пограничники.
— Во-первых, на Камчатке всего четыре заставы, контингент погранцов ограничен. Во-вторых, неизвестно, на что решатся господа из Пентагона… или из ЦРУ, не суть важно. Им дозарезу хочется завладеть секретами наших мобильных станций. Поэтому принято решение направить вашу группу на Камчатку.
— Какую группу? — не понял Афанасий. — Она же полетела на «сто седьмом». Или я не так вас понял?
— Поисками «сто седьмого» сейчас занимаются пограничники и местный отряд МЧС. У вашей команды… новой команды будет другая задача.
Афанасий и Дохлый переглянулись.
— Какая? — осторожно спросил Пахомов.
— Обговорим.
Машина выехала на Дмитровское шоссе.
— Кажется, я догадываюсь, — почти в ухо Афанасию прошипел Марин. — Нам поручат снять с «Ила» «Коршун».
Афанасий не ответил, набирая номер Дуни. Её тоже допрашивали контрразведчики, но отпустили домой ещё вчера. Очень хотелось её увидеть, обнять, успокоить, но в связи с событиями на Камчатке осуществить это было бы вряд ли возможно. Главное, что она не предъявила мужу ни одной претензии, ни одного упрёка, не обвинила его ни в чём, и он чуть ли не с мальчишеской гордостью и приятным чувством собственника подумал, что его жена — девчонка умненькая.
И ещё одна мысль не давала покоя — судьба Олега. Судя по всему, это именно он навёл группу американских наёмников на Судиславль, хотя как они вышли на него самого, оставалось загадкой. С другой стороны, чувства майора к Дуне зашкаливали, и, вполне возможно, он согласился помочь группе захвата из зависти к другу детства, несмотря на всё, что их связывало.
Не по-божески это, покачал головой Афанасий, отвечая сам себе, и не по-человечески, дружище.
Добирались до госпиталя меньше часа.
Дохлый, видя настроение командира, помалкивал. Семёнов молчал тоже, пару раз поговорив с кем-то по телефону.
Геннадий Терентьевич лежал в отдельной палате с видом на лес. Он был бодр и жизнерадостен, несмотря на полученный в Судиславле стресс. Внуку он обрадовался искренне, обняв и ткнувшись ему в колючую небритую щеку носом.
— Афоньша! Вот уж не ждал!
— Уеду скоро на долгое время, вот и решил навестить, — сжал в объятиях сухонькое тело старика Афанасий, осмотрел палату; они сели рядом на кровать. — Как ты себя чувствуешь?
— Да нормально, как у бога за пазухой, и кормят хорошо, и ухаживают. Не хочешь посмотреть?
— Что?
Геннадий Терентьевич кивнул на столик, на котором были разложены какие-то бумаги.
— Я тут такую штуковину придумал, самофокусировка генератора называется.