— Во все эти дела она и меня втянула. Теперь все позади. Вторую жену я встретил здесь, в бухгалтерии. Муж у нее эмигрировал с другой женщиной. Знаете, я от жизни больше ничего не жду, кроме нескольких спокойных лет. С Марией мы живем дружно, оба хлебнули предостаточно. Тоща я откровенно сказал Сыровы, что уходить не желаю.
— Вы знаете, какова его дальнейшая судьба?
Завадил отпил кофе.
— Вы в самом деле не разговаривали со здешними коллегами? Я ведь все им рассказал.
— Послушайте, пан Завадил, если бы мне была нужна информация только о вас, я не пришел бы к вам. Мне нужно знать, как обстояло дело с запасным каналом.
— Вы правы, о нем никогда не говорилось ни слова. Значит, так, Сыровы отозвался примерно через год. При расставании он обещал дать о себе знать. В то время срок давности уже истек, пан капитан.
— Бегство Сыровы меня не интересует, — махнул рукой Гавран.
— Его открытку я показывал вашему здешнему коллеге. Она была прислана из Австралии. Сыровы писал, что работает на ферме. Позднее он прислал письмо с цветной фотографией — он стоит с ружьем в руках возле джипа с кучей отловленных кроликов. Подпись была такая: «Привет с уикенда шлет фермер Сиров». Очевидно, сменил фамилию. Но хвалился он зря, фермером так и не стал.
— Откуда вам это известно?
Завадил пожал плечами:
— Знаю об этом довольно точно, если верить рассказам некоего Огноутека. Он приезжал сюда в прошлом году, разыскал меня в теплице, чтобы передать привет от Сыровы. С запозданием, правда. Сыровы уже три года как умер.
— Откуда это стало известно Огноутеку?
— Они были там вместе. Знали друг друга еще по лагерю. Им, говорил он, ничего не оставалось, как уехать в Австралию. В других странах их не принимали. Потом в течение четырех лет копил деньги на обратную дорогу домой.
Гавран задумчиво произнес:
— Что же случилось с Сыровы?
— Кто-то на него напал и так избил, что оказались отбитыми почки. Его отвезли в государственную больницу, где он и умер.
— Нападение на ферме — как это могло произойти?
— Огноутек намекнул: Сыровы называли болтуном, он доносил на других эмигрантов, а их было на ферме человек десять, Фермер тоже был чехом, убежал в тридцать восьмом году. Вначале думали, что ховяин взял чехов из сочувствия, но в действительности он наживался на них. Потом Огвоутек случайно нашел работу на пристани. Адрес у меня есть, могу дать, если хотите.
Был бы вам очень благодарен. Мне только одно непонятно, пан Завадил. Сыровы определенно рассчитывал, что за границей ему помогут. Почему же он попал в Австралию и почему, в конце концов, оказался вынужден доносить на других, чтобы выжить?