На Хенли-драйв он сошел. Вдоль улицы тянулись особнячки из красного песчаника, добывавшегося на каменоломне в Элдоне. Они все были одинаковы и ничем не примечательны, если не считать претенциозных деревянных фронтонов, но перед его домом, уродуя вход, стояли два чугунных фонарных столба, витых и позолоченных, на которых красовался герб Хедлстона — три серебряных стрижа на лазурном поле. Пейдж терпеть не мог ничего показного, но его уже дважды избирали мэром, и, не чувствуя себя вправе нарушать традицию, он вынужден был примириться с этими внушительными сувенирами, напоминавшими о годах, когда он возглавлял муниципалитет.
Садик, в котором он с наслаждением возился почти все свободное время, уже очнулся от зимнего оцепенения. Медленно поднимаясь по ступенькам крыльца, Генри нащупывал в кармане ключ. Повесив в передней пальто, он прислушался и с облегчением убедился, что в доме тихо и гостей как будто нет. Он вошел в столовую, где для него был оставлен прибор, пошарил ногой по ковру, нащупывая кнопку, и позвонил. Через минуту высокая костлявая женщина в черном, с обветренным лицом и красными потрескавшимися руками, принесла нарезанную ломтиками баранину с картофелем и капустой. Склонив голову набок, она скривила рот и со сдержанной колкостью, отличавшей ее все двадцать лет, в течение которых она у них служила, сказала:
— Баранина-то, пожалуй, перестоялась в духовке, мистер Пейдж.
— Сейчас попробую.
— Может, сварить вам пару яичек? — предложила она, помолчав.
— Не беспокойтесь, Ханна. На всякий случай принесите мне сыру и крекеров.
Украдкой она бросила на Генри взгляд, исполненный чуть иронического сочувствия, — взгляд доверенной служанки, сознающей, что весь дом держится на ней благодаря ее благоразумию, такту, умению сводить концы с концами и работать не покладая рук. Снисходительная нежность и насмешливая строгость в ее глазах ясно говорили, как она относится к своему хозяину.
В том, что обед невкусен, Генри винил только себя — приноровиться к его беспорядочному расписанию оказалось совершенно невозможным, и давно уже было условлено, что обед подается ровно в семь, независимо от того, дома он или нет. Сегодня, во всяком случае, он не был особенно голоден. Сыр и крекеры его вполне удовлетворили, и, когда Ханна подала ему домашние туфли, он, по обыкновению, прежде чем подняться к себе в кабинет, прошел в библиотеку.
Алиса, его жена, в нарядной шляпке с вишнями — возвращаясь домой, она часто забывала снять пальто и порой рассеянно усаживалась в гостиной в перчатках и с туго свернутым зонтиком — сидела на диване рядом с Дороти. Они решали кроссворд. Пейдж был рад тому, что дочь дома. С тех пор как Дороти начала посещать лекции по искусству в Тайнкасле, она часто возвращалась домой слишком поздно для шестнадцатилетней девочки, только что окончившей школу.