– Да ладно, Бадди, – рассмеялась я. – Я же нормальная.
– О, я знаю, знаю, Эстер, – торопливо ответил он.
– Это тебе не следует откапывать машины, Бадди, а не мне.
И Бадди предоставил мне выполнить почти всю работу.
Машину занесло на обледенелом подъеме у въезда в клинику, и она одним колесом съехала с дорожки в глубокий сугроб.
Солнце, выглянувшее из-за серой завесы туч, по-летнему ярко освещало ровные склоны. Делая передышки в работе, чтобы взглянуть на чистое снежное покрывало, я испытала то глубоко захватывающее ощущение, с которым смотрела на деревца и траву, оказавшиеся глубоко под водой во время паводка, – словно обычный порядок вещей немного изменился и вошел в новую фазу.
Я благодарила судьбу за застрявшую в сугробе машину. Моя работа мешала Бадди спросить меня о том, о чем, я знала, он хотел спросить и наконец действительно спросил в «Бельсайзе» за дневным чаем.
Диди смотрела на нас поверх чашки, как ревнивая кошка. После смерти Джоан ее ненадолго перевели в «Уаймарк», но потом она снова вернулась к нам.
– Я тут подумал… – Бадди с неловким звяканьем поставил чашку на блюдце.
– И о чем же ты подумал?
– Я тут подумал… В смысле, может, ты мне сможешь что-то сказать.
Наши взгляды встретились, и я впервые заметила, насколько же он изменился. Вместо прежней уверенной улыбки, которая появлялась легко и часто, как вспышка фотоаппарата, на его лице воцарились мрачность и даже неуверенность – неуверенность человека, который нечасто получает то, что хочет.
– Скажу, если смогу, Бадди.
– Как ты думаешь, во мне есть что-то, что сводит женщин с ума?
Я не смогла сдержаться и расхохоталась – возможно, из-за совершенно серьезного вида Бадди и двусмысленности словосочетания «сводить с ума».
– В том смысле, – не унимался Бадди, – что я встречался с Джоан, а потом с тобой, и сначала ты… того… а затем Джоан…
Я подтолкнула крошку от пирожного в капельку темного чая.
«Конечно же, ты в этом не виновата! – прозвучал у меня в ушах голос доктора Нолан. Я тогда зашла к ней поговорить о Джоан, и впервые в ее словах прозвучала злоба. – Никто в этом не виноват. Она сама это сделала». – А потом доктор Нолан рассказала мне, что даже среди больных лучших психиатров случаются самоубийства и кому, как не им, следует нести за это ответственность, но они, напротив, не считают себя ответственными…
– Ты совершенно тут ни при чем, Бадди.
– Ты уверена?
– Абсолютно.
– Ну что ж, – выдохнул Бадди. – Это радует. – И залпом допил чай, словно укрепляющий настой.
– Слышала, ты скоро нас покидаешь.
Я шла в ногу с Валери в небольшой группе больных, за которыми присматривала сестра.