Отчаяние (Набоков) - страница 57
"Почему его нeт ? Как вы думаете?" -- спросила Лида, глядя на них испуганными глазами и держа на отлетe букетик фiалок , который она нашла нужным для этой скотины купить. Макинтош развел руками, а барашковый проговорил басом :
"Несцимус . Мы не знаем ".
Я почувствовал , что не могу дольше сдерживаться и, круто повернувшись, пошел к выходу. Лида меня догнала: "Куда ты, погоди, -- я увeрена, что ---"
В эту минуту появился вдали Ардалiон . Угрюмый человeк с напряженным лицом поддерживал его под локоть и нес его чемодан . Ардалiон был так пьян , что едва держался на ногах ; вином несло и от угрюмца.
"Он в таком видe не может eхать!" -- крикнула Лида. {129}
Красный, с бисером пота на лбу, растерянный, валкiй, без пальто (смутный расчет на тепло юга), Ардалiон полeз со всeми лобызаться. Я едва успeл отстраниться.
"Художник Керн , -- отрекомендовался угрюмец , сунув мнe влажную руку. -- Имeл счастье с вами встрeчаться в притонах Каира".
"Герман , его так нельзя отпустить", -- повторяла Лида, теребя меня за рукав .
Между тeм двери уже захлопывались. Ардалiон , качаясь и призывно крича, пошел было за повозкой продавца бисквитов , но друзья поймали его, и вдруг он в охапку сгреб Лиду и стал смачно ее цeловать.
"?х ты, коза, -- приговаривал он . -- Прощай, коза, спасибо, коза."
"Господа, -- сказал я совершенно спокойно, -- помогите мнe его поднять в вагон ".
Поeзд поплыл . Сiяя и вопя, Ардалiон прямо-таки вываливался из окна. Лида бeжала рядом и кричала ему что-то. Когда проeхал послeднiй вагон , она, согнувшись, посмотрeла под колеса и перекрестилась. В рукe она все еще держала букет .
Какое облегченiе... Я вздохнул всей грудью и шумно выпустил воздух . Весь день Лида молча волновалась, но потом пришла телеграмма, два слова "Привeт сдороги", и она успокоилась. Теперь предстояло послeднее и самое скучное: поговорить с ней, натаскать ее.
Почему-то не помню, как я к этому разговору приступил : память моя включается, когда уже разговор {130} в полном ходу. Лида сидит против меня на диванe и на меня смотрит в нeмом изумленiи. Я сижу на кончикe стула, изрeдка, как врач , трогаю ее за кисть -- и ровным голосом говорю, говорю, говорю. Я разсказал ей то, чего не разсказывал никогда. Я разсказал ей о младшем моем братe. Он учился в Германiи, когда началась война, был призван , сражался против Россiи. Помню его тихим , унылым мальчиком . Меня родители били, а его баловали, но он был с ними неласков , зато ко мнe относился с невeроятным , болeе чeм братским , обожанiем , всюду слeдовал за мной, заглядывал в глаза, любил все, что меня касалось, любил нюхать и мять мой платок , надeвать еще теплую мою сорочку, чистить зубы моей щеткой. Нeт , -- не извращенность, а посильное выраженiе неиз яснимаго нашего единства: мы были так похожи друг на друга, что даже близкiе родственники путали нас , и с годами это сходство становилось все безупречнeе. Когда, помнится, я его провожал в Германiю -это было незадолго до выстрeла Принципа, -- бeдняжка так рыдал , так рыдал , -- будто предчувствовал долгую и грозную разлуку. На вокзалe смотрeли на нас , -- смотрeли на этих двоих одинаковых юношей, державшихся за руки и глядeвших друг другу в глаза с каким -то скорбным восторгом ... Потом война. -- Томясь в далеком русском плeну, я ничего о братe не слышал , но почему-то был увeрен , что он убит . Душные годы, траурные годы. Я прiучил себя не думать о нем , и даже потом , когда женился, ничего Лидe о нем не разсказал , -- уж слишком все это было {131} тягостно. А затeм , вскорe по прieздe с женой в Германiю, я узнал от нeмецкаго родственника, появившагося мимоходом , на миг , только ради одной реплики, что Феликс мой жив , но нравственно погиб . Не знаю, что именно, какое крушенiе души... Должно быть, его нeжная психика не выдержала бранных испытанiй, -- а мысль, что меня уже нeт (странно, -- он был тоже увeрен в смерти брата), что он больше никогда не увидит обожаемаго двойника, или, вeрнeе, усовершенствованное изданiе собственной личности, эта мысль изуродовала его жизнь, ему показалось, что он лишился опоры и цeли, -- и что отнынe можно жить кое-как . И он опустился. ?тот человeк , с душой как скрипка, занимался воровством , подлогами, нюхал кокаин и наконец совершил убiйство: отравил женщину, содержавшую его. О послeднем дeлe я узнал из его-же уст ; к отвeтственности его так и не привлекли, настолько ловко он скрыл преступленiе. А встрeтился я с ним так случайно, так нежданно и мучительно... подавленность, которую даже Лида во мнe замeчала, была как раз слeдствiем той встрeчи, а произошла она в Прагe, в одном кафе, -- он , помню, встал , увидя меня, раскрыл об ятья и повалился навзничь в глубоком обморокe, длившемся восемнадцать минут .