Таков был суровый закон, который продолжал действовать, и А.С. Пушкин, как «прирожденный здешний» и «раззадоривший» Дантеса биться с ним на пистолетах, полностью подпадал под его пункты. И поэтому из штаба отдельного гвардейского корпуса в лейб-гвардии конный полк ушла секретная бумага: «Государь Император по всеподданнейшему докладу Его Императорскому Величеству донесения о дуэли, происшедшей 27-го генваря между подпоручиком Геккереном-Дантесом и камер-юнкером Пушкиным, высочайше повелеть соизволил судить военным судом как их, так равно и всех прикосновенных к сему делу.»
Военно-судное производство о дуэли поэта с подпоручиком Кавалергардского Его Величества полка бароном Дантесом длилось с 3 по 19 февраля 1837 года. Приступая к своим обязанностям, военная комиссия, состоящая из семи человек, произнесла перед священником Алексеем Зиновьевским следующую клятвенную формулу: «Мы, к настоящему воинскому суду назначенные судьи, клянемся Всемогущим Богом, что мы в сем суде. ни для дружбы или склонности, ни подарков или дачей, ниже страха ради. но токмо едино по челобитию к ответу, по Его Императорского Величества Всемилостивейшего Государя Императора воинским пунктам, правам и уставам приговаривать и осуждать хощем нелицемерно, так как нам ответ дать на Страшном Суде Христове, в чем да поможет нам Он, нелицемерный Судия!»
Присягнув, комиссия взялась за дело. Судебный трибунал затребовал письменное свидетельство о смерти поэта и допрос его убитой горем жены. Допрашивались свидетели и подследственные: двадцатипятилетний Жорж Геккерен-Дантес, приемный сын голландского посланника при российском дворе, полковник Данзас и другие. К делу были приобщены «формулярные списки о службе и достоинстве» Дантеса и Данзаса, говоря современным языком — их служебные характеристики.
После семидневного разбирательства был оглашен такой приговор: «Комиссия военного суда, соображая все вышеизложенное, подтвержденное собственным признанием подсудимого подпоручика барона Геккерена-Дантеса, находит его, как и камер-юнкера Пушкина, виновным в произведении строжайше запрещенного законами поединка, а Геккерена и в причинении пистолетным выстрелом Пушкину раны, от которой он умер, приговорила подсудимого Геккерена за таковое преступное действие по силе 139-го Артикула Воинского сухопутного устава и других приведенных законов повесить, каковому наказанию подлежал бы и подсудимый камер-юнкер Пушкин за написание дерзкого письма министру нидерландского двора и за согласие принять предложенный ему противозаконный вызов на дуэль, но как он уже умер, то осуждение его за смертью прекратить…»