В этом заключении Н.И. Пирогов пишет, что «следователь упустил из виду описание величины ружья и не проверил, подходила ли найденная под лавкою пуля к стволу; судебный врач еще менее того обратил внимание на величину, форму и изменения пули от выстрела, хотя при исследовании огнестрельной раны каждый хирург, так сказать, невольно, не может упустить из виду найденного им в ране или вне ее снаряда от оружия, из которого сделан был выстрел. И разве снаряд и оружие не столько же должны интересовать при расследовании каждого огнестрельного повреждения врача, как и следователя?»
Указывая далее на значение зарисовок, сделанных следователем при осмотре трупа, великий хирург подчеркнул важность наглядного отображения в материалах дела раны, орудия, снаряда и заключил: «Конечно, для нас — и не для одной Перми — фотографические изображения относятся пока еще к благочестивым желаниям, но более или менее наглядные рисунки везде и у нас, как это доказывает дело Нагибиной, возможны, а потому и должны быть обязательны».
Медицинский совет согласился с заключением своего члена: «Вполне разделяя мнение… Пирогова об убийстве крестьянки Нагибиной, совет определил: препроводить по принадлежности (то есть в Пермский окружной суд) в копии означенный журнал».
Суд вынес Даниле Нагибину обвинительный приговор, признав его виновным в умышленном убийстве жены, которую он постоянно подозревал в супружеской неверности.
В 1874 году в столице Российской империи Петербурге произошел грандиозный пожар. Огнем была уничтожена огромная паровая мельница, арендуемая «королем Калашниковской хлебной биржи» богатеем Овсянниковым. Расследование происшествия, а главное, проведенная по делу химическая экспертиза, позволили установить, что причиной пожара явился умышленный поджог. Экспертное исследование проводилось под руководством выдающегося русского химика А. М. Бутлерова.
Необходимость в экспертизе возникла потому, что обвиняемый и его адвокат объясняли пожар случайным взрывом мучной пыли. Чтобы решить, мог ли вообще такой взрыв произойти, какова воспламеняемость муки и мучной трухи и могут ли они гореть, перенося огонь из одного помещения в другое, А. М. Бутлеров и его помощники провели серию экспериментов.
Выяснилось, что мука и мучная пыль могут воспламеняться, но только под действием открытого огня. Разгораются они постепенно, долго тлеют, а когда наконец появляется пламя, то оно распространяется в них очень медленно.
Так была доказана объективная невозможность взрыва мучной пыли, и версия Овсянникова о случайном возникновении пожара оказалась научно опровергнутой. «Король хлебной биржи» сел на скамью подсудимых и был осужден, кстати сказать, впервые за всю свою преступную деятельность.