Пока мы катили по булыжной мостовой, Холмс сидел, задумавшись, но я все же рискнул потревожить его, потому что мне неожиданно пришла в голову одна мысль.
— Холмс, — сказал я, — когда мы покидали имение герцога Шайрского, вы упомянули, что лорд Карфакс допустил два просчета. Мне кажется, об одном из них я догадался.
— В самом деле?
— Я вспомнил, что он не спросил, как к вам попал набор хирургических инструментов. Отсюда следует логический вывод, что он уже знал об этом.
— Превосходно, Уотсон!
— В свете этого промаха, есть ли у нас основания предположить, что именно он прислал вам набор?
— Мы, во всяком случае, имеем основание подозревать, что он знает, кто это сделал.
— Тогда возможно, что лорд Карфакс — ключ для выяснения личности женщины с изуродованным лицом.
— Вполне возможно, Уотсон. Однако найти ключ и повернуть его — это две совершенно разные вещи.
— Должен признаться, что не могу угадать, в чем состоит второй просчет его светлости.
— Помните, как в присутствии лорда Карфакса я уронил футляр с инструментами? И как он любезно собрал инструменты?
— Да, ну и что же?
— Вы, наверное, не обратили внимания на то, как уверенно он раскладывал их — каждый в соответствующее углубление.
— Действительно.
— А теперь, когда вы все вспомнили, какую дополнительную информацию это вам дает?
— Хотя лорд Карфакс уверяет, что не имеет познаний и опыта в хирургии, он хорошо знаком с хирургическими инструментами.
— Вот именно. Факт, который мы должны занести в наше мысленное досье для будущего использования. Мы приехали, Уотсон, Майкрофт нас ждет.
Клуб «Диоген»!.. Я хорошо его помнил, хотя побывал в его тихих гостиных всего один раз, когда Майкрофт переложил на плечи своего более активного брата дело греческого переводчика[3], о котором я имел честь поведать, к вящему удовольствию отнюдь не малочисленной армии почитателей Холмса.
Клуб «Диоген» был основан людьми, которые искали уединения в центре шумного города, причем исключительно для узкого круга своих членов. Это роскошный особняк с мягкими креслами, превосходной кухней и всеми другими атрибутами личного комфорта. Правила клуба определяются его основным назначением и строго соблюдаются. Они рассчитаны на то, чтобы не поощрять, вернее, запретить всякое общение. Разговоры в его помещениях не допускаются, за исключением комнаты для посторонних посетителей, куда нас бесшумно провели. По сути дела, членам клуба не дозволяется обращать друг на друга ни малейшего внимания. Рассказывают об одном случае — по-моему, он смахивает на анекдот: один из членов клуба скоропостижно скончался (как оказалось, в результате сердечного приступа), и об этом узнали лишь тогда, когда его коллега по клубу заметил, что в руках бедняги «Таймс» трехдневной давности.