Я поднес к лицу свои руки и уставился на текучую плоть, сплетенную из язычков привычного желтого огня. Странность происходящего заставила напрячься. В ответ синий мир стал пульсировать. Показалось, что ко мне принюхиваются. А затем синее пламя стало приближаться. Пространство начало нагреваться, но жар совершенно не беспокоил — тело словно купалось в этом тепле. Синева окружила меня плотной сферой и застыла. А затем нанесла чудовищный по силе удар, от которого содрогнулся весь мир. Спасла меня текучесть нового тела. Огонь расступился, пропуская сквозь себя синие лезвия. Лазурь вновь застыла, сияя небесными переливами — от полуденной белесой голубизны до насыщенной предночной синевы.
Второй удар показал всю тщетность попыток проигнорировать силу синего пламени. Теперь это была паутина. Жгуты спеленали меня так плотно, что не было ни единой возможности пошевелиться. И два пламени стали растворяться друг в друге. Сполохи зеленого огня побежали по моим рукам и ногам, расплетая тенета. Все тело засветилось яркой зеленью…
Загорелось с яростной болью все. Я закричал от ужаса, чувствуя, как осыпаюсь пеплом в никуда. Остатков самообладания хватило, чтобы сообразить: синее пламя не желает смешения. Оно хочет пожрать меня, не оставив и следа. Опомнившись, я начал кромсать лазурь своими раскалившимися руками. От моих движений в окружающей синеве стелились зеленые нити. И они не растворялись среди синих потоков! Синева отторгала зелень.
В какой-то момент пространство стало почти фиолетовым, ощетинилось шипами и жадно накинулось на меня, отрывая оранжевое пламя по лепесткам. Каждый рывок сопровождался свирепой болью. Я же понял, что ничем не могу защититься от этого съедения заживо. Но можно попробовать удрать. Мир вокруг принял очертания морского берега, и я превратился в рыбу… Которую тут же попробовала сожрать чудовищная зубастая тварь. Попробуйте выжить, когда сам воздух грызет ваше тело! Когда вода кислотой разъедает кожу, аромат цветущей сирени буквально въедается в глаза, отчего бьет болью по всему телу. Когда каждое движение сдирает с вас клочья плоти…
Но я жил, сопротивлялся и не давал синему пламени закончить убийство. Топливом для огня моей плоти служили сердце, душа, сознание и чувства. Гнев, ярость, страх, радость, горе — все пошло в ход. И они не выгорали — напротив: чем сильнее меня пожирала живая лазурь, тем ярче разгорался огонь. Синева все реже растворяла в себе зелень нашего слияния. Вокруг стелился хоровод лоскутков пламени цвета молодой травы.
В какой-то момент все застыло. И начался совершенный кошмар. Ускользающим от чудовищной боли сознанием я понял, что просто растворяюсь в этом страшном огне. Я ничем не мог защититься, тогда как синее пламя способно как атаковать, так и сохранять себя. И стал ОЩУЩАТЬ… Плоть жидкими нитями расползалась в синеве, плавилась, становилась частью живого хищного бога-огня, бога-владыки.