Нет, надо просто поесть и поспать. Всю ночь в холодном вагоне, с утра ни чая, ни еды не предложили. Куйбышев. Три часа искали машину, водитель сопливый, лицо сытое, чей-то родственник, иначе б на фронте сейчас баранку крутил.
– Как зовут, рядовой?
– Сергей, товарищ лейтенант.
– Часто сюда ездишь?
– Приходится, товарищ лейтенант, то начальство в Куйбышев, то из Москвы специалисты, вот как вы, приезжают…
– Далеко еще?
– Почти приехали, вон за тем поворотом штаб, товарищ лейтенант.
Двухэтажное здание, обитое неокрашенными темными досками, снег истоптан, пахнет свиньями, держат подсобное хозяйство, куриный помет, за штабом железная дорога, кусты летом ее закрывают. Дверь штаба открылась, и на пороге показался человек. Лысый, небрит, но лицо свежее. Ему, должно быть, лет под пятьдесят, а выглядит моложе. На начальника лагеря не похож, наверное, зам.
– Осматриваешься, товарищ лейтенант? Проходи, что на морозе стоять. Павел Александрович в Куйбышеве, разминулись вы с ним. Я его заместитель Геннадий Аркадьевич Чернецов.
– Разрешите доложить, товарищ майор, лейтенант госбезопасности Иван Неверов прибыл в исправительно-трудовой лагерь для…
– Успеешь доложиться для чего, тепло уходит. – Во взгляде насмешка, или глаза блестят от мороза.
В темной прихожей на стуле спал мужчина средних лет без знаков отличия, не военный. От него густо пахло махоркой.
– Дел море, жену сейчас позову, пусть тебя расквартирует, не на один же день. Алла, товарищ из Москвы приехал, рассели лейтенанта, потом скажи Берензону, пусть ему расскажет, что надо. Вечером увидимся. Иван, правильно? Сережу у тебя забираю, на объект надо.
Глаза Ивана Неверова успели привыкнуть к полутьме прихожей, и серый свет из открытой двери неприятно резанул. Лейтенант ГБ часто заморгал и потер глаза кулаком. Неопознанный охранник даже не пошевелился.
– Спать хотите, не выспались в дороге, – заговорила неслышно подошедшая жена зама. – Вот сюда проходите, от двери подальше, хлопает, не уснешь, да тут и поезда все время ходят, с непривычки тяжело. Потом привыкаешь, ко всему привыкаешь.
Она вошла в комнату и засеменила, ударившись, огибая кровать, открыть занавески с желтыми цветочками. За окном голые кусты раскачивались от ветра и задевали подоконник. Невысокая, располнела и не привыкла к этому, из-под платочка выбиваются черные волосы, глаза темные.
– Вы ж не Алла, Алия, наверное?
– Да. Муж так зовет. Чаю вам принесу, каша осталась, курица холодная. Вы располагайтесь, я вам сюда принесу.
Из коридора тянуло теплом, а в комнате было холодно. Иван Андреевич снял шинель и, не найдя, куда повесить, положил ее на стул, сел на кровать, поставив портфель рядом. Пружинный матрас, скрипнув, просел, а прохладное одеяло под ладонью звало ко сну. Все чужое, как затхлый запах постельного белья в гостях у дальней родни.