— А! Так теперь гильдия магов Ории распоряжается в на наших землях, как у себя в кладовках! Может и барон теперь не мой отец, а их гильдмастер?! Ты присягу кому давал?
— Вашему батюшке, ваша милость. Но нордмана не мастер Ульрик приказывал ловить, а господин капитан.
Слышно было, как Уильям сердито засопел.
Растяпа Якоб весь обратился в слух, и захоти я напасть, я бы успел снять с него шлем и положить в него оборванные развесистые Якобовы уши, и вручить его потом в кривые Якобовы руки, прежде чем он успеет хотя бы пошевелиться.
— Где капитан? Здешний староста не говорил мне, что он в деревне.
— Его и нету здесь, ваша милость. Оне вчерась еще по дороге на Дубки уехали и парней с собой взяли. Нам господин капитан приказал здесь быть, и за домом знахаря Томаса присматривать, а буде нордман явится — задержать, и либо господина капитана тут ждать, либо в замок возвращаться.
— Так! Свартхевди, ты где? Иди сюда.
Я повиновался, а Якоб не препятствовал мне выйти наружу.
Людей барона было оставлено по мою душу, как оказалось, не трое, а четверо — двое теперь переминались с ноги на ногу, рядом с Расмусом, а Якоб так и застрял в дверях сарая. За забором на крики и вопли собирался деревенский люд, стремительно узнававший новости.
Я прямо чувствовал, как моя поимка обрастает сплетнями, и долгими зимними вечерами в местной харчевне будет гулять байка о том, как люди барона ловили страшного нелюдя, человеком умело притворившимся, который бежал из замковых застенков, развалил при этом весь замок, порвал половину дружины, зачал в соседней деревне двуглавого теленка и сглазил местного выпивоху так, что тот квасить стал вдвое против прежнего, хоть это и непросто.
Невдалеке обнаружился и старый Том с факелом, за спиной его жалась Анна. Я посмотрел старику в глаза, и он не выдержал взгляда.
— Сварти, что ты натворил? — обратился ко мне Уильям — И убери топор уже.
Я секиру убирать не стал, просто опустил ее древко на сгиб левой руки.
— А что я мог натворить, если все время при тебе был? — ответил я вопросом на вопрос. Ну не из-за щита с ножами же за мной погоню отряжать, тем более взято это было словом баронского сынка.
— Ты и сам знаешь, что к чему, — продолжил я — Помнишь, сам мне про ценного раба рассказывал, которого в гильдию отдать придется.
— Да, похоже на правду, — задумчиво ответил мне его милость, в раздумьях он потер подбородок перчаткой — Много воли гильдия на себя берет. Вот что, собирайся. Мы выезжаем немедля. Нечего тут делать.
Я с ним был полностью согласен: нет у меня тут друзей. Были, но теперь нет.