— Долгушин! — позвал он.
Из мрака выступила высокая костлявая фигура офицера. Весь он своими маленькими круглыми глазами, длинным, похожим на клюв, носом, сгорбленной спиной и необыкновенно длинными руками напоминал хищную птицу, не то коршуна, не то ястреба.
— Я здесь, ваше превосходительство.
— Долгушин, — сказал генерал, — как ты полагаешь, можно взобраться по этому обрыву?
Офицер усмехнулся.
— Ничего нет легче.
— Это нужно сделать совершенно бесшумно.
— Так точно, ваше превосходительство.
— Ты видишь эту избу, крайнюю, большую?
— Вижу.
— Так вот какой у меня план. Я выбираю тебя для его исполнения, так как ты лучший офицер в отряде, — извините меня, господа, но я всегда отдаю должное воинской доблести.
Долгушин слегка поклонился, склонив на бок свою птичью физиономию.
— Так вот, ты и человек десять наших солдат взбираетесь по обрыву и бесшумно, совершенно бесшумно, занимаете крайнюю избу. Если в ней будет оказано сопротивление, ты понимаешь? Нож в горло тому, кто захочет крикнуть.
— Можете быть спокойны.
— Затем ты спускаешь нам веревки. Главное — совершенно бесшумно. Вы понимаете, господа, что нападение на крепость изнутри, там, где его меньше всего ожидают, застанет их врасплох.
— Очень рискованно, — сказал кто-то из офицеров.
— Знаю-с, знаю-с, что рискованно, господин храбрый офицер, — вскипел генерал, — оттого и не предлагаю вам лично принять участие в выполнении задачи.
Офицер стушевался.
— Тем временем, — сказал генерал, — другая часть отряда переправляется ниже через реку и подъезжает к крепостному валу. Вы меня поняли? Таким образом нападение на крепость произойдет сразу с двух сторон.
Генерал торжественно оглядел офицеров, очень довольны и своей изобретательностью.
— Ну, Долгушин, возьмете вы это на себя?
— Ручаюсь за успех, ваше превосходительство.
— Так с богом, на коней и вплавь. Ночи, к счастью, длинные, и времени хватит.
Офицеры побежали к лошадям, раздалась произнесенная шепотом команда, и молчаливые тени всадников с тихим всплеском вошли в воду.
Было уже около двух часов ночи, когда крепко спавший Евстигней проснулся.
Ему послышалось, что под самым его окном кто-то тихо и настойчиво скребется.
Он открыл глаза, приподнялся на локте и стал прислушиваться. Было так темно, что небольшое окно в его горнице только слабо выделялось, как серое пятно на стене.
Мысль о ворах ни на минуту не приходила Евстигнею в голову — он знал, что у него красть нечего, но странная необъяснимая тревога сразу охватила его, и несколько минут в темноте он слышал только громкое биение собственного сердца.