Письмо Эсмарха было датировано двадцать пятым ноября. Вот те строчки, сквозь которые мне улыбалась сама судьба: «Вас должно утешать то, что после достижений Симса и Тэйта хирургия желчного пузыря стремительно прогрессирует. В Берне этим занимается Кохер. На вашей родине – Кин. Даже у короля Германии есть соответствующие планы. Наибольших успехов должны добиться молодые врачи. Один из моих ассистентов, Карл Лангенбух, который шесть лет назад, когда ему едва исполнилось двадцать семь, возглавил больницу Святого Лазаря в Берлине, на днях сообщил мне, что он давно вынашивает мысль при первой представившейся возможности попытаться целиком удалить пораженный желчный пузырь. Опыты над животными показали, что этот орган не является жизненно важным. Это подтверждается тем, что многие люди с рождения лишены его, но при этом доживают до преклонных лет. Эксперименты Лангебуха заставили его согласиться с несколькими выдающимися берлинскими терапевтами: хроническое воспаление желчного пузыря ведет к образованию камней. Поэтому метод Тэйта и Симса, когда удалению подвергаются исключительно камни, он считает бесполезным, не говоря уже о свищах на передней брюшной стенке. Он выдвинул следующий тезис: для длительного положительного эффекта необходимо удалить желчный пузырь полностью, его удаление, в свою очередь, технически не представляет сложности при должном уровне стерильности. Он уже опробовал выбранную хирургическую методику на трупах и в обозримом будущем полностью овладеет ей. Как Вы видите, прогресс идет полным ходом».
Через две недели, окончательно оправившись, я отправил письмо Карлу Лангенбуху. В начале января 1880 года мне пришел ответ. Как оказалось, он уже слышал обо мне от Эсмарха. Лангенбух сообщал, что он уже достаточно отработал удаление желчного пузыря: в целом операция виделась ему несложной, самым затруднительным было наложение лигатуры на желчный проток до удаления пузыря. Он действовал с чрезвычайной осторожностью, чувствуя на себе огромную ответственность. Он обещал, что с радостью продемонстрирует плоды его изысканий, когда я приеду в Германию.
В первые дни весны 1880 года мы приехали в Берлин. В первый же день я занялся поисками Лангенбуха. Он жил в четырех– или пятиэтажном здании на Шиффбауердамм. Серый, отделанный клинкером дом № 18 находился неподалеку от вокзала Фридрихштрассе. Он был выстроен в духе, как тогда говорили в Германии, добротного мещанства. Лангенбух сам открыл мне дверь. Он был худощав, самое большее тридцати пяти лет и производил впечатление человека замкнутого и даже немного робкого. Но его глаза излучали бесконечную доброту.