Джош усадил Хоуп на переднее сиденье. Он не знал, как быть с корзиной, которую протягивал ему Альберто.
– Все будет хорошо, – сказал тот с грустной улыбкой. – Берите и не волнуйтесь, я запишу это на ее счет и, разумеется, по цене для друзей.
Джош еще раз поблагодарил его, сложил покупки на заднее сиденье и сел за руль.
– Не надо в больницу, Джош, очень тебя прошу.
– С ума сойти! Ты с ним торгуешься? – спросил он, заводя мотор.
– Как же иначе? Это самый дорогой магазин в округе.
* * *
Джош позвонил Люку, Люк – Флинчу, Флинч – профессору Бергеру.
Стоило им переступить порог отделения экстренной помощи, как врачи занялись Хоуп. Ей сделали томографию. Джош сидел рядом, пока шло исследование, держа ее за лодыжки. Потом их принял Бергер, велев очередному пациенту подождать.
– Опухоль сдавила участок коры, отвечающей за ваш правый глаз, – объяснил он.
Взяв листок, он стал рисовать мозг. У врачей возникает потребность вцепиться в карандаш, когда им надо сообщить важную информацию; наверное, они думают, что пациенты не понимают смысла слов, и считают своим долгом прибегнуть к рисунку. Когда опухоль хорошо нарисована, она выглядит не так грозно, как на самом деле. Впрочем, это относится и к другим болезням.
– Оптические нервы пересекаются на уровне хиазмы, – продолжил он, указывая на свой рисунок (изображенная профессором Бергером оптическая хиазма смахивала на большую букву X, напившуюся допьяна). – От этого страдает половина информации, передаваемой оптическим нервом. Ваш левый глаз не пострадал, но…
– Но у меня взрывается мозговая кора.
– Только один ее участок.
– Сколько у меня времени? – спросила Хоуп.
– Ничто не указывает на то, что слепота будет прогрессировать. Есть даже возможность, что выпот поспособствует рассасыванию, тогда ваше поле зрения восстановится.
– Я спросила, сколько времени мне осталось, – проговорила Хоуп так спокойно, что Джош окаменел.
– Этого я не знаю… – пробормотал Бергер, разглядывая свой рисунок.
– Я должна вам объяснить, почему согласилась, чтобы вы меня оперировали, и даже не стала консультироваться с другим специалистом. Потому что вы не пытаетесь быть любезным, не отягощаете себя ложью и ненужной предупредительностью. Если вы отвечаете, что не знаете, значит, вы очень обеспокоены.
Бергер переглянулся с Джошем и понял, что надо говорить правду.
– Опухоль сильно разрослась.
– А хорошая новость? – иронично спросила Хоуп.
– Хорошая?.. – не понял Бергер.
– Так я благодарю вас за правду, даже плохую. Успокойтесь, вы не обязаны придумывать хорошую новость.
– Тем не менее она есть: в других органах метастазов нет.