Сэм наклонился к Хоуп и надолго припал губами к ее лбу.
– Ты говоришь мне это, потому что умираешь.
– Умоляю, папа, не заставляй меня еще больше походить на маму.
– Ты – вылитая она. Потерять ее дважды выше моих сил.
– Как раз поэтому я и захотела, чтобы мы вместе поужинали. Знаешь, кто еще больше, чем девушка моего возраста, боится, что она умрет от рака? Ее отец. Не могу видеть, как ты, находясь рядом со мной, подпитываешь свой страх. Это постоянно напоминает мне, что я больна, а я хочу все сделать, чтобы забыть об этом на оставшееся мне время. Возвращайся в Сан-Франциско. Когда мне станет по-настоящему худо, Джош тебе позвонит.
* * *
Назавтра Джош и Хоуп проводили Сэма в аэропорт. Прощаясь с ними, Сэм расплакался. Амелия заверила Хоуп, что в последнее время Сэм пускает слезу даже за телесериалом. Она обещала, что весь полет будет поить его водкой и вообще глаз с него не спустит.
Они обнялись крепко, с любовью. Когда Сэм и Амелия скрылись за дверями зоны безопасности, Хоуп облегченно перевела дух. Обняв Джоша, она пылко прошептала: «Наконец-то мы одни!»
12
Шли недели. Барт вел себя относительно спокойно. У Хоуп случались внезапные приступы головной боли и головокружения, но она не желала придавать им значение. Иногда ей становилось страшно, и она кидалась наводить порядок, переставляла мебель или безделушки с барахолки. По вечерам, дождавшись, когда она уснет, Джош возвращался в Центр. Он делал это по ее требованию: она убедила его, что не может спать, слыша, как он в отчаянии расхаживает по квартире. А сон, как утверждал ее отец, лучшее в мире лекарство.
Для Джоша эти моменты уединения были спасением, он черпал в них силы, которые ему порой изменяли.
Люку хватало такта не задавать ему вопросов, выходящих за рамки простой вежливости. На его «Как дела?» он привычно отвечал: «Более-менее». Этим они и ограничивались – из деликатности, а еще из опасения ненароком разбудить Барта.
Однажды ночью головная боль стала нестерпимой, и Хоуп поехала в больницу. Джошу она не дозвонилась: Центр был отрезан от внешнего мира. Пришлось ей набраться храбрости и самой взять такси.
Если я на это способна, думала она, сидя на заднем сиденье, значит, Барту придется еще потрудиться, чтобы со мной справиться.
Джош, вернувшись, нашел записку на сэндвиче, который она ему оставила в холодильнике. Он немедленно позвонил Люку, только что доставившему его домой. Люк развернулся и отвез его в больницу к Хоуп.
В этот раз ее продержали там недолго: она проспала там две ночи, если это можно было назвать сном. Она сопротивлялась врачам, упорно отвергая длительное лечение, ибо длительность теперь была лишена всякого смысла.