Сэм отвез ее в выбранный ею итальянский ресторан. Интерьер изрядно обветшал, зато можно было вообразить себя в траттории на берегу венецианского канала, такой, где бывают одни венецианцы.
Она выбрала спагетти цветов осени, Сэм – хорошее вино, потому что в такие моменты лучший способ сохранить здравомыслие – это напиться.
Хоуп взяла его за руку, попросила оставить меню и смотреть ей в глаза.
– Ты был прав, – заговорила она. – Врачи-специалисты гораздо опаснее педиатров.
– Разумеется! Хотя, если честно, нам, возможно, больше везет со всеми этими ангинами и ветрянками.
– Это ты зря. Я слышала о смертельных случаях ветрянки и о губительных ангинах. Знаю, ты достоин большего, ты и сам это понимаешь. Я всегда восхищалась твоей работой, тем, какой ты прекрасный врач. Так или иначе, величие врача не в том, чтобы лечить: вы столько лет учитесь, что это строгий минимум. Великий эскулап – это тот, кто способен нам внушить, что мы выздоровеем.
– С тобой я на это больше не способен, Хоуп, – ответил Сэм, опустив глаза.
Хоуп подлила вина сначала себе, потом ему.
– В детстве я ревновала тебя к пациентам. Мне казалось, что ты слишком печешься о них и недостаточно – обо мне. Ты в этом не виноват, девочки ни с кем не хотят делить своих отцов. Я должна тебе кое в чем сознаться. Помнишь, в тринадцать лет у меня была пневмония? Кажется, тогда у меня было рыльце в пушку.
– Брось, Хоуп, мы не несем ответственности за свои болезни.
– А если провести ночь у окна, опустив ноги в таз с ледяной водой?
– Ты такое учинила?
Хоуп кивнула.
– Зачем?!
– Чтобы вступить в клуб твоих пациентов, чтобы усадить тебя у моего изголовья. Все получилось удачно, ты на три дня прекратил прием. Говорю тебе, девочки – страшные собственницы и своих отцов не хотят делить ни с кем!
– Я буду сидеть у твоего изголовья, можешь на меня рассчитывать.
– Нет, папа, дело как раз в том, что теперь я выросла. Ты должен вернуться к своим маленьким пациентам, которых ты еще можешь убедить, что их ждет выздоровление, опять изводить персонал больницы, у которых без тебя слишком спокойная жизнь. А главное, ты должен беречь Амелию.
– Не говори глупостей. Ты – моя дочь, ты – на первом месте.
– Глупости говоришь ты. Ты так давно злишься на весь белый свет, с тех самых пор, как тебя покинула мама, что разучился быть счастливым. Что ты пытаешься себе доказать? Что она была женщиной твоей жизни? Была, а потом ее не стало. Докажи мне, что ты сможешь ее пережить, что всегда останешься сильным мужчиной, моим отцом. Позволь Амелии утвердиться в твоей жизни, женись на ней, она хороший человек, она заслуживает тебя, как и ты ее.