— Мои прадеды были словенскими вождями. Мой дед был князем. Мой отец был словенским князем. Они были не только военными вождями, но и старшими в племени. По праву старшинства они правили словенской землей. И никто не подвергал это право сомнению. По рождению я князь, и никто не может выбирать меня князем или нет, — срывающимся голосом проговорил Гостомысл.
— Теперь все изменилось, — сказал Богдан.
— И что же изменилось? — с подчеркнутым сарказмом спросил Гостомысл.
Его ожидания подтвердились, и Гостомысл теперь думал, что его положение было бы надежно, если бы разбойники были выбиты из города его дружиной.
«Эх, боярин, боярин — нельзя же быть таким простодушным!» — сокрушался Гостомысл.
Богдан был прав, и это еще больше распаляло Госто-мысла. Его душа бурлила от гнева. В глазах темнело. Руки дрожали. Он был готов кинуться на старшин.
Увидев, что Гостомысл обозлился, Стоум испугался, что тот потеряет контроль над собой.
Этого нельзя было допустить — столкновение Госто-мысла со старшинами обязательно закончится его изгнанием из города.
Хоть и обижен Стоум был на Гостомысла, однако не мог не вмешаться, чтобы предотвратить конфликт и помочь Гостомыслу сдержаться, Стоум положил руку на его плечо. Плечо было острым и хрупким.
Богдан же, заметив нервное возбуждение Гостомысла, мгновенно понял выгоду, которую принесет ему ссора князя со старшинами, и, наоборот, стал нагнетать ситуацию.
— Изменилось вот что — твои предки и твой отец были сильными вождями и могли защитить словенские племена. Но твой отец потерпел поражение от разбойников. Может, ты и князь по рождению, но правителем над собой мы тебя не выбирали. Ты слаб, неопытен и у тебя нет дружины. Ты — мальчишка! —- нагло сказал Богдан.
— Ложь! Есть у меня дружина! — крикнул в ответ Гостомысл и дернулся, пытаясь встать. Стоум с трудом удержал его. Глаза Гостомысла заблестели слезой.
Возмущенные бояре вскочили с мест и кинулись к старшинам. Старшины тоже вскочили. Через секунду должна начаться драка.
Стоум едва успел крикнуть;
— Стойте, бояре. Ссора нам не нужна.
На его призыв среагировал Медвежья лапа. Он кинулся между боярами и старшинами и взревел разъяренным зверем:
— Стоять! Всем стоять!
Оглушительный рев заставил бояр замереть. Этой заминки хватило. Теперь поднялся Гостомысл, который уже взял себя в руки, и звенящим от гнева голосом заговорил:
— Бояре, сядьте. Драка никому не нужна. Мы должны решить все спорные вопросы полюбовно.
Видя, что подходящий момент уходит, Богдан попытался спасти положение и снова бросил обвинение:
— Гостомысл, ты слаб. И твоя дружина такая же слабая, как и ты. Нам слабый защитник не нужен.