Джек заулыбался, а потом радостно запрыгал на месте. Элайза снова опустила руки ему на плечи, и он замер, прижимаясь к ней.
– Пожалуйста, отправляйся в свою комнату, мой золотой, пока я разговариваю с лордом ла Веем. Ты найдешь дорогу?
– Надо идти вдоль купидонов на стойках перил, мимо обоев с рисунком, напоминающим красивые глазки, потом дойти до лестницы, дождаться запаха яблочных пирогов, пробежать через кухню, холл и подняться вверх по лестнице.
Казалось, ребенок описывает расстояние между их общественным положением.
– Ты, Джек, все правильно сказал, – вымолвила Элайза.
– Хорошо, мамочка. До свидания, Великан лорд Ла Вей.
– До встречи, быстро растущий мистер Джек, – серьезным тоном попрощался принц.
Рассмеявшись, Джек повернулся, готовясь пуститься наутек.
– Не беги, иди спокойно! – велела ему мать.
Мальчик пошел деланно медленной походкой, и Элайза улыбнулась, глядя на сына.
Они смотрели ребенку вслед, пока тот не скрылся из виду.
Точнее, это она смотрела на Джека. Принц не сводил глаз с нее.
У него дыхание перехватило, когда он увидел выражение ее лица.
– Я и не знал, что у вас есть сын, – тихо сказал Филипп, словно не решаясь вырывать ее из прекрасного сна.
Элайза тут же переключила внимание на ла Вея. У нее был встревоженный вид.
– Прошу прощения, если вам кажется, что я скрыла это от вас, милорд. Я не думала, что это может заинтересовать вас или что это может стать условием моей работы.
– Нет, не может, – коротко бросил он.
Настала еще одна пауза.
– Мне очень жаль, если это как-то побеспокоило вас.
– Нет, не побеспокоило.
Ла Вея тревожило, что его слова могут показаться грубыми.
– Джек очарователен, – добавил принц.
А потом они стояли, молча глядя друг на друга. Воздух был настолько насыщен недомолвками, что Ла Вей был уверен, что может поднять руку и нащупать их. Были вопросы, которые он имел право задать, учитывая, что он был ее нанимателем, да и собственная надменность позволяла ему сделать это. Хотя, с другой стороны, он не имел права интересоваться такими вещами, потому что миссис Фонтейн была экономкой в доме, в котором он намеревался жить лишь до тех пор, пока не сможет грациозно танцевать вальс, и в его иерархии забот она должна занимать место на шаг-другой выше мебели.
И все же, черт возьми, он чувствовал себя еще более неловко из-за того, что не задал эти вопросы.
– Ваш сын – красивый ребенок, – наконец заметил Ла Вей.
– Он чудесный, – тут же поспешила отозваться Элайза, а потом покраснела, потому что ее слова можно было понять как поправку.
Между ними вновь повисло молчание.