Его фигура перед ее глазами стала расплываться. Элайза смахнула с ресниц слезы. Ветер набросился на ее волосы и весело растрепал их. Она растеряла почти все свои шпильки, потому что не хотела пропустить ни мгновения, когда он смотрел на нее с таким выражением.
– Я люблю тебя, Элайза. Ты даже это узнала раньше, чем я, – сказал Ла Вей, по-прежнему не улыбаясь.
Совсем небольшое расстояние, разделяющее их, стало казаться невыносимым.
Но Элайза должна узнать еще кое-что, прежде чем Ла Вей преодолеет его.
– А как же Александра? – спросила она.
– Она будет процветать где угодно и с кем ей будет угодно. – Филипп отмахнулся от разговора об Александре, словно та была тучей над миром Элайзы. – Но не со мной. Я сказал ей о своих чувствах к тебе. Я даже поблагодарил ее за то, что именно она привела тебя в мою жизнь, потому что теперь я знаю, что произошло.
Элайза не промолвила ни слова. Счастье лишило ее дара речи. Несколько мгновений ей хотелось, чтобы ощущение того, что она соткана из света и мира, длилось вечно.
– Мы можем создать собственную историю, наш дом, свою династию, если… – Его голос стал хриплым, а потом и вовсе почти затих. – Если ты меня любишь.
Элайзе не хотелось мучить его, но ее голос все никак не мог вырваться из груди, настолько она оцепенела от счастья.
– Я тебя люблю. – Элайза наконец произнесла так нужные ему слова, и они показались ей совсем обыденными, хотя должны были бы прозвучать в сопровождении небесных труб.
Ла Вей вздохнул с видом человека, которого только что выпустили из запертого на замок ящика, и закрыл глаза.
В несколько мгновений он преодолел остававшееся между ними расстояние – Элайза оказалась в его объятиях, как будто никогда и не покидала их.
Шепча ей на ухо что-то по-французски – это была какая-то ерунда, какие-то нежности, – Ла Вей смахнул ее слезы. И тогда она увидела его лицо и навсегда запомнила, как он выглядел в то мгновение, когда она сказала ему о своей любви.
Потом Филипп посмотрел ей в глаза:
– И ты станешь моей женой?
– И я стану твоей женой.
– Ты уверена в этом, ma cherie?
– О да! Ты же знаешь, я – игрок.
– Ну что ж, и я научился играть в долгую игру.
– Вот и отлично! Если мы будем играть вместе, то всегда будем выигрывать.
И тогда Ла Вей поцеловал Элайзу – сначала робко, словно он целовал ее в первый раз. Потом поцелуй стал таким жадным и страстным, что даже птицы на ветках деревьев покраснели, как будто рядом вспыхнул пожар.
Конечно, и ее родители, и Джек наблюдали за ними из окон верхнего этажа.
– Она пошла в тебя, – сказал отец Элайзы ее матери, когда та промокнула глаза носовым платком, а та в ответ только легонько толкнула его локтем в бок.