Самая картина шабаша в основе ничем не отличается от той, которую удалось установить Пьеру Гюи еще в начале XIV века. Мы тут находим те же составные части: обожание сатаны и надругательство над христианской верой, оргию с обязательным пожиранием младенцев и «школу» с проповедью сатаны о том, как члены секты должны себя вести в жизни, и с наставлением в колдовском искусстве. Но полтора века прошли для инквизиции не даром. То, что прежде только неясно намечалось, теперь ей стало известно с мельчайшими подробностями, и, главное, теперь все это было тонко продумано с богословской точки зрения. Вот старая ведьма представляет только что соблазненную ею юницу пред очи председателя собрания. Если та из бедных, из низшего сословия, то этот «отец гордыни» почти не хочет с ней и говорить. Глухим, отрывистым голосом, похожим на собачий лай, он заявляет, что от такой дряни нельзя ждать никакого толку для секты: никогда не сумеет она совершить великого злодейства, не будет от нее достаточно бедствий для христианского мира. Наставница ходатайствует за неофитку, и сатана приказывает, наконец, вновь приведенной отречься от Христовой церкви. Та отрекается от Бога и Христа, от Пресвятой Девы и всех святых, от Таинств и от веры. Она дает клятвенное обещание ходить в церковь только для виду, только для виду позволять себя кропить святой водой, прибавляя каждый раз: sire, ne te desplaise, только для виду принимать причастие. За глазами же христиан она обязывается всячески осквернять и гостию, и святую воду. Затем на земле делается крест и принимаемая в секту топчет его ногами. Затем приносится освященная гостия, и принимаемая ее оскверняет. Et in contemptum praecipue magni magistri mundi, ut loquitur praesidens, denudat recepta sua posteriora et denudata coelo ostendit. После того такая неофитка молитвенно опускается на колени перед сатаной и приносит ему верноподданническую присягу (homagiurn): в знак крепостной зависимости она лобызает ему руку или ногу, вручая при этом какой-либо дар – зажженную свечу из черного воска или монету. Тогда «президент» поднимается, поворачиваясь к ней задом; и с непристойным поцелуем она навеки отдает ему душу, клянясь при этом никогда не признаваться в своем деянии на суде. «Вот почему члены этой секты так редко и то по страшному принуждению в этом сознаются. Демон же, как было и раньше помянуто, никогда не заключает договора, особенно pactum expressum, иначе, как с отдачей ему души, в залог чего он получает какую-нибудь частицу тела: палец, волосы, ногти или же чаще всего немного крови, ибо (как говорит Августин) демон любит пролитую человеческую кровь». Со своей стороны, демон дает вновь принятой или обещание исполнить какое-нибудь ее заветное желание, или дар совершать что-либо особенное. Ничего действительно особенного, т. е. чудесного, спешат прибавить излагаемые трактаты, демон, конечно, ни для кого сделать не может. Но, пользуясь людским невежеством, он выдает за чудеса те совершенно понятные вещи, которые он способен с Божьего попущения совершать по своему естественному уму и силе. Так, демон иногда дает своим поклонникам богатства. Но что же тут удивительного? Во-первых, он знает массу кладов; затем же он ужасный вор. Чего он только ни проделывает с Божьего попущения над бедным людом своими разбоями, ростовщичеством и всяким утонченным вымогательством! Жалуемые им милости демон тоже скрепляет каким-нибудь вещественным знаком – колечком или грамоткой, писанной на неведомом языке. С этим колечком или грамоткой связана та особая сила, которой обладает та или другая ведьма. Далее демон говорит неофитке «почти что проповедь» о том, что нет бессмертия души, нет и загробных мук, и, спустившись со своего высокого седалища, уводит ее с собой в кусты, чтобы она отдалась там ему и телом. Он с ней проделывает самое омерзительное непотребство – и новая ведьма наконец вполне готова. В некоторых рассказах сюда еще прибавляется, как дьявол кладет новой сектантке особую метину на коже: stigma diaboli или sigillum diabolicum.