И пусть комару он и крылья сожжет,
И череп и мозг его разорвет,
Свет все-таки свет;
Ко мне пусть и злая оса пристает,
Не брошу держать его, — нет.
Сюда же относится надгробный камень с погашенной, дымящейся свечой и подписью:
Как кончится, докажет погасая,
Была ль то сальная свеча иль восковая.
В том же роде старинное немецкое родословное дерево, в котором последний отпрыск высоко разросшейся фамилии выразил свою решимость — провести жизнь до конца в полном уединении и целомудрии и таким, образом заставить род свой вымереть, тем, что изобразил себя самого у корней многоветвистого дерева подрезающим ножницами самое дерево. Сюда принадлежат вышеупомянутые картины, называемые эмблемами, которые можно бы назвать и краткими рисованными баснями с высказанной моралью. Аллегории этого рода надо всегда причислять к поэтическим, а не к живописным, и тем их оправдывать: и картинное их исполнение в этом случае остается побочным делом, так как от него требуется только, чтобы вещь изображенная была узнаваема. Но как в изобразительном искусстве, так и в поэзии, аллегория переходит в символ, когда между созерцательно представленным и посредством оного обозначенным абстрактным нет никакой, кроме произвольной связи. Так как все символическое в сущности основано на условии, то между прочими недостатками символ страдает и тем, что его значение со временем теряется, и он затем окончательно умолкает: кто же, если бы не было это известно, мог бы отгадать, почему рыба символ христианства? Разве какой-нибудь Шамполион: ибо это вполне фонетический иероглиф. Поэтому поэтическая аллегория откровения Иоанна находится почти в том. же положении, как рельефы с великим солнечным богом Митра, которые до сих пор объясняют.