Или, может, варяги рассчитывают высадиться на его остров? В таком случае они втройне глупцы. С трех сторон окружают остров обширные отмели, а по единственному проходу даже узкие лодьи русов смогут пройти только поодиночке. Остальным придется высаживать воинов в стрелище от берега, и когда эти воины побредут к острову по грудь в воде, стрелки на стенах будут бить их, как уток. А метательные машины станут бросать в корабли русов тяжелые глиняные шары.
Те, кто все-таки сумеет добраться до берега, умрут под стенами, потому что без лестниц, без таранов и стенобитных орудий даже невысокие стены из обожженного кирпича так же неприступны, как сложенные из камня могучие стены Саркела.
Правда, Святослав способен напасть на Дворцовый город и с правого берега. Там русло глубже, и вдобавок русы могут попытаться захватить мост, переброшенный с острова на берег. Но в этом случае они окажутся между двух огней: стрелы полетят в них и с высокого берега реки, и со стены, защищающей остров. А если киевский князь окажется совсем глуп, и корабли его набьются в протоку, то уже не глиняные шары полетят в них, а горшки, начиненные горючим зельем. Нет, если варяжский князь поумнее барана, он не полезет на остров. Он высадится на правом берегу (на левом стоят только юрты бедноты) и попытается напасть на столицу с суши. Тут его и встретит хузарская конница. Пусть только русы высадятся на берег – и вся мощь армии Йосыпа обрушится на них. Пусть только высадятся…
Хакан Йосып смотрел с высокого (выше только башни минарета) балкона своего великолепного дворца, как плывет по его реке пестрая флотилия Святослава. Множество кораблей…
«Словно опавшие осенние листья», – возвышенно подумал хакан.
Мысли воинов его разноплеменного войска были более прозаичны. Они тоже видели корабли русов, видели, как много этих кораблей, и знали, что не только русам придется умереть в грядущей битве. Это понимали и сытые арабские наемники, и голодные хузары-пастухи. Правда, наемники знали, что их очередь умирать придет последней, а пастухи ничуть не сомневались, что их первыми бросят на прямые северные мечи. Впрочем, собственная многочисленность придавала храбрости и первым, и последним. А также то обстоятельство, что все они будут сражаться конно с пешими русами. Пешему всадника не догнать, даже если под седлом у всадника не кровный арабский скакун, а большеголовая степная лошадка.
Так всё хузарское войско в единстве со своим богоизбранным повелителем с неотрывным вниманием глядело на плывущие русские корабли…
И в какой-то момент несметное это войско, одновременно со своим мудрым хаканом, вдруг осознало, что битвы не будет. Лодьи киевского князя миновали Дворцовый город, не свернув. Они продолжали идти прямо, по стрежню, растянувшись почти на десятую долю фарсаха. И так и прошли. Мимо.