Сестра Моника совсем побагровела и еще ниже опустила голову, не смея поднять глаз.
Мать Анна улыбнулась. Кто знает, чему? Быть может, вспомнила свою юность и первую безрассудную, всепоглощающую и нерассуждающую любовь?.. Она обняла сестру Монику; откинув капюшон, погладила по голове и сказала:
– Забудем на время, что мы в монастыре. Теперь скажи мне, как дочь матери, уж не влюблена ли ты?
Почуяв материнскую ласку, юная монахиня подняла голову. Сквозь пелену, застилавшую глаза, она взглянула в лицо аббатисы и промолвила:
– Простите меня, матушка. И пусть Бог простит меня…
– За что же?
Всхлипнув, Изабелла чуть слышно произнесла:
– Потому что я люблю его…
И спрятала лицо у аббатисы на груди.
Мать Анна, вздохнув, покачала головой. Бедное невинное дитя. С каким восторгом она произносит это слово! Какое упоение вносит оно в ее душу. Ведь она впервые его сказала! Любовь толкнула ее на это, не спрашивая, не рассуждая, ибо рассудок отказывается повиноваться сердцу, впервые познавшему сладкую силу любви, приходящей часто в радости, но порою и в муках.
Что же ответить ей? Ведь эта девочка для племянника всего лишь игрушка, которую, поломав, он с легким сердцем выбросит. Но как ей об этом сказать? Имеет ли она право таким образом растоптать юное девичье сердце, которое внезапно потянулось к ней, открыв свою сокровенную тайну? И аббатиса, вновь погладив Изабеллу по волосам, мягко сказала:
– Я догадывалась. И ты хорошо сделала, что открылась мне как исповеднику, не нарушив этим обета. Но вот что я тебе скажу. Не думай о нем и постарайся забыть. У вас обоих разные пути в этой жизни. Ты монахиня, а он воин. Ты посвятила себя служению Богу, а он – людям. Вашим путям не сойтись. К тому же… пойми меня правильно, девочка, и не подумай, что я хочу тебя обидеть. Там, в миру, у него, наверное, уже есть невеста. Боюсь, что не одна. Он сказал, ты понравилась ему, я слышала это. Но не думай, что это серьезно. Скорее всего, он уже забыл и о тебе, и о своем обещании.
По лицу сестры Моники заструились слезы.
– Значит, – подняла она глаза на аббатису, – он не вернется?..
– Думаю, что нет. Бог не хочет соединять ваши сердца, ведь ты невеста Его сына, а потому должна смириться и безропотно нести свой крест, как нес его Христос.
– Значит, я больше его не увижу?
– Может быть, это и случится, если он снова приедет. Но не строй воздушных замков. Повторяю, помни всегда, что ты невеста другого.
Сестра Моника судорожно вздохнула:
– Но если все же… если он приедет… тогда… матушка, пожалуйста, я прошу вас, позовите меня, чтобы я могла в последний раз поглядеть на него. А уж потом…