– Пустяки, матушка, не стоит обращать на это внимания. Или ты видела викинга без шрамов?
– Я не видела норманна, от которого за милю несло бы кремами, пудрами и мазями, как от тебя! Что скажешь на это матери? А откуда волос на плече? Да, да, вот этот самый!
И Гуннора, сняв с плеча Можера волос, поднесла его к глазам сына.
– Должно быть, это мой, – улыбнулся Можер.
– Такой длинный? А почему белый? Разве ты сед?
– Как бы тебе сказать, матушка… Дело в том, что я…
– Можешь не продолжать, я и так тебе скажу: вместо того, чтобы первым делом поздороваться с отцом и поцеловать мать, ты помчался к одной из своих шлюх, которых здесь оставил! Святой Боже, я-то думала, мой сын отправился к франкам, дабы явить им образец сильного, смелого, сурового воина, а он вернулся оттуда еще более беспутным, чем был до того!
– Матушка, ну почему ты меня не выслушаешь? – Можер повернулся к отцу. – Она мне и рта не дает раскрыть.
– Гуннора! – прикрикнул на жену герцог. – Сейчас же угомонись, не то я выведу тебя отсюда!
Герцогиня сразу остыла: гнев супруга был ей хорошо известен.
– Не сердись на мать, – обратился Ричард к сыну, – ведь она так ждала тебя, теперь не может налюбоваться, да вот обнаружила какой-то волос. Объясни, чей он, и оставим это.
– Дело в том, – начал Можер, – что я приехал не один…
– А-а, понимаю, – закивал герцог, – ты привез с собой, вероятно, друга? Что ж, пусть поживет у нас, найдем ему место. А пока хочу сказать тебе кое о чем. Пришло письмо от императрицы Феофано. Она рада была познакомиться с сыном герцога Ричарда. Пишет, что восхищена его умом, смелостью, силой и не теряет надежды свидеться вновь. Я читал и диву давался: уж не спал ли ты с ней, что она прониклась таким вдохновением?
– Почему бы и нет? – пожал плечами Можер. – Разве она не такая же женщина, как все?
– Можер! Ты что же, затащил в постель саму императрицу?!
– Наоборот, это она затащила меня.
Герцог от души расхохотался.
– Но за каким чертом ты потащился в Ахен? – немного погодя спросил он. – Что ты там забыл?
– Хотелось посмотреть, так ли хороши в постели императрицы, как дочери и жены аристократов.
– И что же?
– По-моему, ничуть не лучше остальных.
Герцог снова закатился смехом.
Гуннора бросила на него укоризненный взгляд, потом перевела глаза на сына и покачала головой:
– Можер, отец посылал тебя к франкам, чтобы ты помог Карлу Лотарингскому, спасшему его однажды от смерти. А ты чем занимался? Ублажал принцесс, королев и добрался даже до самой императрицы!
– Не говоря уже о придворных дамах двух королей: последнего Каролинга и первого Капетинга, – в тон ей добавил герцог.