Даже когда он почувствовал ее всем телом, ощутил ее удовольствие, ему все равно было мало. «Определенно их общение не ограничится одной ночью» — мелькнуло в голове. Не готов он ее отпустить, не готов расстаться с ней и лишить себя ягодного удовольствия. Ни сейчас, ни ночью, ни утром.
Она проснулась от его бережных прикосновений. Мягко, почти невесомо, Кирилл прошелся кончиками пальцев по ее спине, прервался на мгновение, чтобы также легко, едва ощутимо, поцеловать ее шею, и вновь продолжил ласково поглаживать ее плечи, постепенно спускаясь все ниже. Ксюша разомлела от такой нежности, тихонько лежала в его объятиях, наслаждаясь моментом. Было хорошо, слишком хорошо для того, чтобы сказать хоть слово. Глаза открывать совершенно не хотелось. Да от нее никто и не требовал этого. Еще рано, пусть думает, что она до сих пор спит. Вот только долго наслаждаться ей не позволили. Нежность Лаврова продолжилась ровно до того момента, пока его пальцы не наткнулись на что-то неровное. Он провел еще раз по коже. Нахмурился. Приподнялся немного и повернул ее руку, чтобы рассмотреть. Не сразу понял, что это может быть. Рубец в виде рваной ниточки пересекал тонкое запястье. Надо же… А он и не заметил его ночью, не почувствовал его руками, не ощутил губами во время поцелуев.
— Что это? — строго спросил он. Знал, что она уже не спит. Слишком напряглось ее тело, слишком открыто реагирует, и дыхание уже не ровное, а, наоборот, прерывистое, тяжелое.
— Не твое дело. — Резко, почти грубо ответила она и попыталась увернуться. Не надо быть гадалкой, чтобы понять о чем именно он подумал, увидев шрам.
— Что. Это. Такое? — громко, чеканя каждое слово, повторил свой вопрос. Лавров вел себя так, будто имел право знать все ее тайны. Такая самоуверенность раздражала.
— Я пустила тебя в свою постель, но это не означает, что я впустила тебя в свою жизнь. — Сказала, словно ледяной водой окатила.
— Это типа «Всем спасибо. Все свободны»? — с нескрываемой злостью кинул он.
— А ты рассчитывал на что-то еще?
— Нет, что ты милая. И в мыслях не было. — С виду спокоен и холоден, вот только глаза его прожигали насквозь. Испепеляли. Весна не отступила, она ведь именно такой реакции Лаврова и добивалась.
— Вот и славно. — Натянуто рассмеялась. Чувствовалось, что все внутри у нее свело от напряжения. Будто к удару приготовилась. — Тогда никаких претензий. — Она приподнялась на локтях и, глядя прямо ему в глаза, отчетливо произнесла. — Больше не задерживаю.
— Не-е-е-т, — протянул Кир, — так дело не пойдет.
— Я не знаю, как и что тебе пойдет, но точно знаю, что пойдешь сейчас ты. Далеко и надолго.