– Ну и что? Что это даст?
– Полуразумные… сколько знаний утеряно! У вас в этом мире все такие тупые? – Видно было, что слова людей начинали утомлять порождение Нави, но своя сокровенная цель побуждала продолжать: – У каждого человека своя душа, индивидуальная, и путь свой, и судьба. Теперь все это будет одно на двоих! Даже если другой перейдет в мир Нави, вы будете ткать полотно судьбы только вместе. Если один ошибется, оба отвечать будете.
– Вот, блин, попал, – проворчал Спец. – Теперь себе на шею такой барабан вешать. В нем сострадания ни на грош! Ты видел, как он меня в гору пихал? Я его «надо идти» и под землей помнить буду. Хотя не скрою, ходить с ним в одной связке за честь. Я согласный.
– Кто бы говорил, – усмехнулся Бригадир, – за самим такой шлейф, что не унесешь. Тебе хорошо, ты прыгнешь в норку и виси себе, привидений пугай, а мне тут от твоих дружков бегать. Зато не скучно. Я согласный.
– Ты не переживай, братишка. Учитывая, в какой заднице мы оказались, увидимся скоро, а там повоюем. Дуэтом проще. Я к тому времени всех соберу: и Крота, и Боцмана, и Гнома с Малышом. И Светку найду… Познакомлю. Тебе она понравится. Только ты ко мне не торопись. Дай время подготовиться получше.
– Ну это как получится. Я тут пока хвосты подчищу. И про Барина не забуду. Получается, я отсюда с прибылью выхожу – брата приобрел. Ты там не безобразничай без меня.
– Постараюсь. А ты тут присмотри за детьми. У меня такое чувство, что теперь мы все братья. А эти – младшенькие.
Спец закашлялся, его лицо свело судорогой. Он вытер с губ кровь и произнес:
– Все, пора начинать. Запускай свою шарманку.
Литерный состав № 3813, устало взвизгнув тормозами, остановился у заплеванного перрона на забытом богом и людьми пустынном полустанке. Приближающиеся сумерки приглушили яркие летние краски, сгладили контуры деревьев и прячущихся за покрытой пылью листвой немногочисленных низких старых домов и покосившихся заборов. Небо окрасилось в фиолетовые тона. Небольшие тучки, целый день игриво носившиеся по небосклону, сбились в могучую стаю, налились темной свинцовой тяжестью и грозились пролиться мощным ливнем. Заспанные пассажиры лениво выглядывали из грязных окон. Созерцание унылого пейзажа через пыльное и кривое стекло навевало мысли о мерзости всего сущего и вызывало непонятное, необъяснимое чувство тревоги и тупой сосущей безысходности, отчего граждане брезгливо ежились и ныряли обратно в привычный полумрак вагона. Лишь отдельные смельчаки, курильщики и прочие придурки опасливо выбирались из кондиционированного помещения, чтобы размять конечности и глотнуть густого, тяжелого, нагретого за день пыльного воздуха.