Наконец, он встал, чтобы пойти отлить. Смывая в раковину сперму с члена, он пообещал Богу, в которого не верил, что если Катя забеременеет от него и родит, то он будет носить ее на руках до конца своих дней.
10. Что может пульт от женщины, но чего не может Макс.
В течение следующей недели, Макс проделал с Катей все, что только он мог себе нафантазировать с того самого возраста, с которого его стручок начал доставлять удовольствие, делаясь твердым, как нос у Пинокио. Когда сильно больная бабушка Кати на время своего пребывания в больнице разрешила ей пожить в своей удобно расположенной от консерватории квартире со словами: “пользуйся в свое удовольствие”, то она вряд ли имела ввиду прикованную цепями внучку к антикварной двуспальной кровати, на которой никто не спал уже лет сто. Макс честно пытался сдерживать себя, чтобы реализовывать свои фантазии потихонечку, с удовольствием растягивая процесс постепенного достижения эротических целей. Но не сдержался, уподобляясь ребенку, который набрасывается на коробку конфет, проглатывая ее в один присест. Особую радость ему доставило известие Кати о том, что она давно принимает противозачаточные таблетки, которые ей прописал врач для коррекции цикла месячных и, по ее словам, это никак не было связано с ее скромной до сего дня половой жизнью. В глазах Кати Макс читал удивление: “откуда у него столько энергии?” Он подозревал, что удивление у нее вызывает еще и ее собственное внезапное и неуемное желание, которое он услужливо удовлетворял, подобно продавцу газировки в пустыне, утоляющему жажду иссушенному путнику.
Не обошлось и без инцидентов. Один раз вечером в подъезде их поймала пожилая соседка Катиной бабушки за просмотром порно на телефоне. Ребята так увлеклись, что не заметили застывшую над ними фигуру, потерявшую свою форму уже лет сорок назад. “Так та-а-ак! Будем теперь знать, что наша Катенька любит такое” – сказала фигура противным голосом, особо делая акцент на слове “будем” и, подчеркивая множественное число. От неожиданности Макс мгновенно вскочил, но Катя, казалось, совершенно не растерялась и парировала в ответ любопытной старушенции: “А еще я без трусов, Валентина Васильевна!” Левой рукой она задрала юбку, а правой взялась за перила, чтобы, проявляя чудеса гибкости, нагнуться и посмотреть между своих стройных расставленных ног на стоящую на лестничной площадке несчастную старушенцию, которая мгновенно забыла, зачем на ночь глядя вышла из своей квартиры.
– Мне никогда не нравились ваши старые твердые карамельки, за которые от меня требовали говорить вам спасибо, – сказала Катя, рассматривая предмет своей детской неприязни вверх ногами.