Мерсийский тан, желавший уцелеть, желавший, чтобы его дочерей не захватили в рабство, чтобы его скот не угнали, благоразумно платил дань датчанам – точно так же, как платил налоги Этельреду, который благодаря своим унаследованным владениям, женитьбе и происхождению был признан самым благородным из мерсийских танов. Если бы Этельред захотел, он мог бы объявить себя королем, и я не сомневался, что именно таково его желание. Но этого не желал Альфред, а Этельред без Альфреда был никем.
– Мы намереваемся избавить Мерсию от языческих набегов, – сказал Альфред. – Чтобы это сделать, нужно укрепить Лунден и таким образом раз и навсегда помешать кораблям норманнов подниматься вверх по Темезу. А сейчас мы должны удержать Лунден. Как это следует сделать?
Ответ был очевиден, но это не остановило всеобщих прений. Они бессмысленно тянулись и тянулись, пока люди спорили о том, сколько войск понадобится, чтобы защитить стены. Я не принимал участия в обсуждении. Я прислонился к стене и примечал, который из танов полон энтузиазма, а который осторожничает.
Епископ Эркенвальд время от времени посматривал на меня, явно гадая, почему я не бросаю свои зерна пшеницы на общий ток. Но я продолжал хранить молчание.
Этельред внимательно слушал и в конце концов подвел итог обсуждению.
– Город, господин король, – с умным видом проговорил он, – нуждается в гарнизоне из двух тысяч воинов.
– Мерсийцев, – сказал Альфред. – Людей, которые должны прийти из Мерсии.
– Конечно, – быстро согласился Этельред.
Я заметил, что многие из танов явно сомневаются.
Альфред тоже это заметил и посмотрел на меня:
– За оборону отвечаешь ты, господин Утред. Каково твое мнение?
Я чуть было не зевнул, но ухитрился сдержаться.
– У меня есть нечто лучшее, чем мнение, господин король, – проговорил я. – Я могу изложить факты.
Альфред приподнял бровь и одновременно сумел изобразить неодобрение.
– Ну? – раздраженно спросил он, когда я сделал слишком длинную паузу.
– Четыре человека на каждый поль, – сказал я.
В поле было примерно шесть шагов[15], и решение поставить на каждый поль по четыре человека принадлежало Альфреду, а не мне. Когда он приказал строить бурги, он со свойственной ему дотошностью вычислил, сколько человек понадобится, чтобы защищать каждый, и итоговое число определялось окружностью стен. Стены Коккхэма имели в длину тысячу четыреста шагов, поэтому моя гвардия и фирд выставили для защиты тысячу человек. Но Коккхэм был маленьким бургом, а Лунден – городом.
– И какова окружность стен Лундена? – вопросил Альфред.
Я посмотрел на Этельреда, словно ожидая, что он ответит на вопрос. Альфред, увидев, куда я смотрю, тоже уставился на зятя.