Нелли Дмитриевна Вершинина-Пестрякова, женщина небольшая, худая, причесанная кое-как, в старом, линялом халате, уже от порога заговорила со мной, как со старинной приятельницей:
— Опять ограбили наших соседей! Во второй раз! Какое-то полное безобразие! Какая-то чистая глупость! У них унесли все! Дверь открыли отмычкой. Так что вы думаете? Милиция забрала безработного парня-наркомана с третьего этажа. Это все его дружки устроили! Представляете, такой красивый блондин, тихий, вежливый, а в действительности — злостный наркоман!
— Нелличка! — раздался басок из комнаты, куда вела приоткрытая дверь. — Не заговаривай человека! Он же не из милиции! У него к тебе совсем другой разговор!
Женщина улыбнулась мне извинительно:
— Ах, простите… Но жизнь — это куча всего, где вперемешку битые горшки и алмазные ожерелья… Пошли сюда…
Я очутилась следом за ней в комнате, где одна стена была как бы и не стена вовсе, а стеллажи, от пола до потолка, набитые книгами. Причем не теми, показушными, для гостей книгами, сверкающими нетленной новизной обложек, но теми, что явно были читаемы, листаемы не раз и не два.
— Чай! Чай! Чай! — воскликнула Нелли Дмитриевна и вдруг расплакалась. — Вы видите, сколько у нас книг? Я бы все их продала… Денег катастрофически не хватает. Но теперь никому не до книг. Богатые покупают только новые, с золочеными корешками, бедным они совсем не по карману…
— Нелька, — подал голос человек, на которого я робела смотреть пристально. Потому что мы с ним были не на равных: я могла сидеть, стоять, шагать, бежать, а он — только сидеть в своей инвалидной коляске, — ты обещала чай!
В его голосе зазвучало раздражение и нетерпение. Вот тут я и решилась разглядеть инвалида получше… Тем более, что Нелли тотчас покорно отозвалась:
— Ах, да, да! Сейчас, сейчас! — и юркнула за дверь.
Один на один мс мужчиной в инвалидной коляске… Он, конечно, когда-то был не просто симпатичен, но красив. Его крупная голова, седые кудри и синие глаза под черными, долгими бровями, прямой нос, отчетливо очерченные губы просто вопили о совершенстве… И размах плеч, и сильные, мускулистые руки — все явно предназначалось для полноценной жизни… Только вот красно-белый плед на коленях и неподвижные ноги в тапочках…
Он первым резко и прямо поставил меня на место:
— В жалости и снисхождении не нуждаюсь. Смотрите на меня без слезы. Потому что все под Богом ходим. Никто не знает, как с ним обойдется его величество Случай через пять минут. Был, был когда-то Мишка Вершинин летчиком-испытателем! Гремел даже в своих кругах! Трижды мог погибнуть, но вывернулся! Небо держало. Земля подвела. Автокатастрофа в очень теплый майский день и — колясочка с колесиками…