— У меня работа, сеньор Борджия, не дождётесь! Это, между прочим, мой сольный концерт, и я могу подарить всем незабываемый вечер. И подарю! Всё, пора на сцену.
Заученно вздёрнула подбородок, шевельнула плечами, извлекла самую приветливую улыбку, приготовилась…
И тут же, повелительно:
— Но вы, сеньор, ждите меня здесь!
Повернулась, пошла.
Оглянулась:
— Я буду приносить и отдавать вам букеты. Не уроните!
«Капризная, манерная, хитрая! Актриска, ё! Но как заводит… Ну и попец!»
* * *
Нарядные музыканты оркестра, бэк-вокалистки, хороший свет, отличный звук и великолепная женщина на сцене: всё работало на красивую картинку и дарило праздник.
Валевский отдыхал: концерт удался. Ближе к концу выступления почувствовал, что его выбивает из реальности. На сцене Мария Агилар пела блюз, слова вдруг сделались неразборчивыми, затем стали удаляться и затихать звуки.
Арт потерял сознание.
Зелма, кажется, была готова к этому; она поддержала его плечом и распорядилась унести своего спутника, объяснив всё его фронтовыми ранениями.
— Есть ли здесь доктор? — постепенно уверенность Зелмы таяла: Артемий всё не приходил в себя.
И увидела своего бывшего: Дэна Брауна.
— Не ожидала встретиться, — устало сказала она, подумав, как, всё-таки, тесен мир.
Дэн кивнул, спокойно и невозмутимо.
Она не почувствовала в нём ни следа прошлых эмоций. И поняла: всё перегорело, успокоилось, и они вполне могут жить дальше, не рефлексируя. Это хорошо.
— Хорошо, что ты здесь, и не откажешься помочь моему… — она чуть запнулась, — другу.
«Ага, так этот хрен высоко парящий до сих пор одинок? „Друг Зелмы Вилкат“, — ай да роль! Что ж тебе, герой-миротворец, так не катит с бабами?
…А на себя взгляни, Кассий: где только ни повернёшься, приходится кого-то спасать. Реально, не Борджия, а служба спасения в одном лице!
И вот что ещё занятно: на твоих тоненьких ручках, куколка Зелма, умер брат, до него ты оплакала ещё двоих, а теперь лежит и едва дышит „хороший друг“. И ты сейчас хлопочешь предо мною ещё за одного друга, которого, оказывается, надо срочно перехватить в трупарне какой-то тюряги. Прямо не Зелма Даугава, а сама Великая Глубь Всепожирающая!
Ладно, да не волнуйся ты так. Что-нибудь придумаем. Не в первый раз!»
* * *
К Валевскому медленно возвращалось сознание.
Только теперь он понял, что до своего забытья чувствовал Марка Эйджи, хоть и не отдавал себе в этом отчёт. А сейчас — лишь пустота и тревога.
«Как ты, Марк, дружище? Держись, верь мне, я тебя вытащу!»
Затем вернулась способность видеть.
Первое, что разглядел Арт, было сияние диковинного потолочного украшения, трубкой крепившегося к потолку и разметавшего в разные стороны вычурные прутья со стеклянными цветами, внутри которых светят стеклянные колбы…