О, Создатель… как же больно!
Кажется, я кричала — но не слышала своего крика. Вокруг была только оглушающая тишина и боль. Новые воспоминания начали возвращаться яркими, ослепляющими, болезненными вспышками. Отрывочно. Несвязно. Но все же они возвращались.
Огонь в камине почти потух. Скоро утро. Александр лежит на диване, а я сижу рядом на полу, обнимая колени руками.
— Ты должна быть готова к тому, что он сразу решит, что ты Лилит. Не позволяй ему думать так, — говорит Александр.
Граф Деверо ласково перебирает пряди моих волос, и его голос звучит в тишине так успокаивающе.
— Я никогда не смогу быть готова. Но я постараюсь взять себя в руки. В конечном счете — что такое самые прекрасные черные глаза, в которых отражается весь мир, если мне все равно нельзя его любить, — пытаюсь я иронизировать, хотя на душе — только боль.
— А с чего ты взяла, что полюбишь его? — усмехается Александр.
Он встает с дивана и присаживается рядом со мной на пол.
— Да, ты действительно никогда не любил, — я не могу найти ответ, а потому перевожу все в шутку. Даже легонько толкаю его в бок для большей правдоподобности.
— Береги свое сердце, — тяжело вздыхает граф и тепло обнимает меня своими холодными руками. — После того, что мы вытворим, они придут в любом случае.
— Если я доживу до этого времени, — усмехаюсь в ответ.
Усмешка в моем голосе маскирует страх перед неизведанным. Обхватываю Александра за плечи и утыкаюсь лицом в темно-синюю рубашку из хлопка.
— Я позабочусь об этом, девочка моя. Все будет хорошо. Только ты не сломайся.
Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Это успокаивает.
— Обещаю тебе, Александр. Никогда не сломаюсь…
Доля секунды — и все прошло. Как будто ничего и не было. Ни боли, ни новых воспоминаний. Но свидетельством того, что не показалось, стали перемены во мне.
Волосы стали длиннее сантиметров на тридцать. Все синяки и царапины, не успевшие зажить, просто исчезли. Ушла усталость, от которой, казалось, я скоро просто упаду, — ведь я так и не выспалась.
Ничего себе я обновилась за долю секунды! Как будто душу сначала вытащили, а потом вернули после абсолютного тотального лечения.
Строки в очередной раз всплыли в сознании: «…Да и после не отпускай, пока не сможешь полностью контролировать себя. Помни — ты обещала никогда не сломаться, что бы ни произошло дальше…»
Точно — инструкция. Не прощание. Вот же… упырь. А еще мужем назывался.
На обеих ладонях красовалось по цветочку диаметром около двух сантиметров, как будто только что выведенному глянцевыми черными чернилами.
Камелия. Ха. Это не просто мое имя. Я еще и подписана теперь. Ну, или подрисована. В общем — как будто клеймили. Ощущение, по крайней мере, точно такое.