* * *
Пожалуй, самым неприятным видом работы для курсанта военного училища было конспектирование произведений классиков марксизма-ленинизма и партийных документов. То был один из малопонятных феноменов в обучении будущих офицеров, возведенный в ранг государственной важности. Для того чтобы дорасти до лейтенантских погон, надо было сотни часов просиживать за механическим переписыванием политических цитат, набивая ими толстые, как амбарные книги, тетради.
Преподаватели утверждали, что таким образом вырабатывается идейная убежденность, которая становится руководством к действию.
Юные и плохо подготовленные для восприятия сложнейших дефиниций и терминов мозги концентрировали в себе обломки и обрывки научного хлама, который во что бы то ни стало надо было донести до зачета или экзамена. Считалось, что без килограммового конспекта по истории КПСС, политэкономии или философии у завтрашних командиров взводов, батарей или замполитов рот не может быть необходимой идейной убежденности.
Культ конспекта был настолько высоким, что про него курсант Саша Бурмистров сочинил даже песню, которая начиналась словами: «Вот мой конспект, а вот мой партбилет, — да здравствует Центральный Комитет!..»
Невозможно было понять, как от знания секретов прибавочной стоимости, закона «отрицания отрицания» или решений съезда ВКП(б) может зависеть успех форсирования водной преграды, точность огневого налета или быстрота преодоления зон радиоактивного заражения…
Чем ближе курсантская жизнь от семестра к семестру подвигала нас к заветному диплому, тем чаще у молодой поросли офицерского корпуса армии начинал прорезаться голос протеста против такого порядка вещей, но изменить его мы не могли.
Наоборот, свободное владение идеологическими догмами считалось показателем зрелости курсанта. Был период, когда высшим шиком признавалось цитирование трудов главного идеолога Вооруженных Сил генерал-полковника Дмитрия Вол-когонова, занимавшего высокий пост в Главном политическом управлении Советской Армии и Военно-Морского Флота. Некоторые преподаватели-гуманитарщики во время лекций возводили его в ранг «политических святых» и без цитирования его бессмертных трудов на экзаменах ответ не признавали полноценным…
Однажды Волкогонов приехал к нам в училище. Офицерский клуб был забит настолько, что не было места постоять даже на одной ноге. Появление идейного идола было встречено оглушительным взрывом аплодисментов. Его речь была похожа на тонкую работу Фаберже и зачаровывала курсантов своей красотой и точной логикой. Сотни юных глаз горели огнем восхищения.