Помог не один-единственный ключ к разгадке; скорее, сложились все мелкие детали. Словно возник тот самый миг, когда солнце чуть смещается и паутина, прежде незримая, вдруг высвечивается тонким серебристым узором. Сэди внезапно увидела всю картину и поняла, что случилось той ночью.
Энтони не убивал Тео. Ни намеренно, ни случайно. Вообще не убивал.
Корнуолл, 23 июня 1933 г.
Посреди озера пылал костер. Оранжевые языки плясали на фоне ночного звездного неба, высвечивая черные силуэты птиц. Констанс любила праздник накануне Иванова дня. Одна из немногих традиций семьи мужа, которые она одобряла. Ее всегда радовала возможность повеселиться, а факелы, фонарики, музыка, танцы, отмена запретов добавляли празднику особую прелесть. Констанс совершенно не интересовали суеверные разговоры семейства Дешиль о возрождении, о защите от злых духов, однако в этом году она задумалась, а может, и вправду в этом что-то есть. Сегодня Констанс приготовилась к важному обновлению: решила избавиться от застарелой, почти сорокалетней вражды.
Она поднесла руку к сердцу. Давняя боль все еще здесь, гнездится в грудной клетке, как косточка персика. Несколько десятилетий она подавляла воспоминания, но сейчас они приходят очень часто. Странно, порой она не помнит, что вчера ела на ужин, – и вдруг снова возвращается в лихорадочную суету той комнаты, в то раннее утро, когда за окном загорался рассвет, а ее тело рвалось изнутри на части. Смущенная бестолковая служанка с тряпкой в руках, закатанные до красных локтей рукава кухарки, угли, плюющиеся в камине. Из коридора доносились мужские голоса, они обсуждали, Что Надо Делать, но Констанс не слушала, все заглушал шум моря. Тем утром дул злобный ветер, и когда в полумраке вокруг нее начали двигаться грубые руки, Констанс исчезла под безжалостными ударами волн. (Как она ненавидела шум моря! Даже сейчас он сводил ее с ума.)
После одна за другой потянулись безрадостные недели, Генри вызывал лучших лондонских врачей, и все согласились, что это было неизбежно – пуповина туго, как петля, обвилась вокруг маленькой шейки – и лучше несчастный случай поскорее предать забвению. Однако Констанс ничего не забыла, и она знала: «несчастного случая» можно было избежать. Ребенка погубила некомпетентность. Его некомпетентность. Конечно, врачи горой встали на его защиту, еще бы, цеховая солидарность. Природа не всегда добра, говорили они, один вкрадчивее другого. Но Констанс всегда знала, что они лгут.
Не теряй твердость духа.
Словами делу не поможешь.
В следующий раз все будет по-другому.