Дафид сделал все, как она просила. Договорился сегодня о встрече с Элис, чтобы та не помешала планам матери. Элеонор полагала, что природного любопытства Элис достаточно, чтобы она встретилась с Дафидом, и он готовился целый день, перебирал разные варианты, предвидел сложности, – но не предполагал, что его перехватит Констанс. Как правило, Дафид старался о ней не думать. Они никогда не сталкивались лицом к лицу до той ужасной ночи. Дафид смотрел со стороны, как она увлекла его друга в веселом танце. Такая жестокая и равнодушная, но Генри потерял голову: хотел ее укротить, думал, что если она согласилась выйти за него замуж, то не будет искать развлечений на стороне.
Констанс по-настоящему горевала после смерти ребенка. Ее сердце разбилось, ей нужен был козел отпущения, и Констанс выбрала Дафида. Неважно, сколько докторов говорили ей о пуповине, уверяли, что это все равно случилось бы, кто бы ни присутствовал при родах, – она им не верила. Она не простила Дафида, да он и сам себя не простил. Больше никогда не практиковал. Его любовь к медицине умерла тем промозглым утром. Дафида преследовали кошмары: личико младенца, липкая духота комнаты, жуткий вой Констанс, когда она припала к мертворожденному сыну.
И вот сейчас она протягивает ему бокал шампанского и хочет поговорить.
– Спасибо, – сказал Дафид и отпил из бокала.
Шампанское было холодным и искрящимся; только сейчас Дафид понял, как хочет пить и как волнуется перед встречей с Элис. Он сделал несколько глотков. Констанс наблюдала за ним со странным выражением лица, наверняка удивляясь, с какой жадностью он пьет.
А потом все прошло. Она улыбнулась.
– Я всегда любила ночь накануне Иванова дня. Воздух полон возможностей. Как вы считаете?
– Боюсь, для меня слишком людно.
– На празднике – да. Но я говорила в общем. Идея возрождения, новое начало…
В ее манере было что-то настораживающее, и вдруг Дафид понял, что Констанс тоже волнуется.
– Уж вам-то, Дафид, известно, как полезно начать все сначала. Поразительно, как вы воспользовались вторым шансом.
– Мне повезло.
– Генри очень гордился вашими литературными талантами, а Элеонор… Элеонор в вас души не чает.
– И я всегда ее любил.
– О да, я знаю. Вы ее ужасно разбаловали. Рассказывали ей истории, сделали героиней книги… – Констанс весело рассмеялась, потом внезапно посерьезнела. – Я состарилась, Дафид. Часто думаю о прошлом. Упущенные возможности, люди, которых не вернуть.
– Со всеми бывает.
– Вообще-то я хотела поздравить вас с орденом. Полагаю, прием будет во дворце?
– Думаю, да.