И потом, если бы доходы доктора Флёри зависели только от агентов полиции, приходящих к нему на консультации, то он жил бы впроголодь. Агенты полиции не любили признаваться, что им нужна помощь. И уж конечно они не хотели, чтобы кто-то знал, что они обращались за помощью.
Но после операции на фабрике старший инспектор Гамаш сказал себе, что непременным условием возвращения к работе всех участвовавших агентов, получивших физические или психологические травмы, является психотерапия.
Включая и его самого.
– Я думал, вы мне не доверяете, – сказал доктор Флёри.
Старший инспектор улыбнулся:
– Вам я доверяю. Но что касается других, сомневаюсь. Были утечки обо мне, о моей личной жизни и отношениях, но главным образом утечки о той истории, после которой к вам приходили консультироваться мои агенты. Против них использовалась информация, в высшей степени личная информация, которую они доверили только вам.
Гамаш не сводил глаз с доктора Флёри. Тон его голоса был обыденным, но взгляд – жестким.
– Утечки могли произойти только из вашего офиса, – продолжал он. – Однако я никогда не обвинял вас лично. Надеюсь, вы это знаете.
– Знаю. Вы считали, что кто-то взломал мой архив.
Гамаш кивнул.
– И продолжаете так считать?
Старший инспектор выдержал взгляд психотерапевта. Они с доктором были почти ровесниками, Флёри, возможно, на год-другой моложе. Опытные мужчины. Которые многое повидали, многое слышали.
– Я знаю, вы провели тщательное расследование, – сказал старший инспектор. – И не нашли никаких указаний на то, что кто-то взламывал файлы ваших пациентов.
– Но ваше мнение не изменилось?
Гамаш улыбнулся:
– Иными словами, не параноик ли я?
– Надеюсь, что нет, – сказал Флёри. Он закинул ногу на ногу и поставил на колено открытый ноутбук. – Вот присматриваю коттедж в Лаврентидах[39].
Гамаш рассмеялся, но в желудке у него обосновалась тошнота, горьковатая, застойная лужица. Его одолевали сомнения.
– Вы все еще не уверены, Арман?
Гамаш видел озабоченность, почти наверняка искреннюю, на лице Флёри, слышал ее в его голосе.
– Недавно еще один человек назвал меня параноиком.
– И кто же?
– Тереза Брюнель. Суперинтендант Брюнель.
– Старший офицер? – спросил Флёри.
Гамаш кивнул:
– А также друг и доверенное лицо. Она решила, что я спятил. Повсюду вижу заговоры. Она, гм… – Он стрельнул глазами на свои руки, лежащие на коленях, потом снова посмотрел в лицо доктора Флёри и застенчиво улыбнулся. – Она отказалась помогать мне в расследовании и уехала на каникулы в Ванкувер.
– Вы думаете, что ее планы на Рождество прежде были как-то связаны с вами?