– Там написано «librairie», что по-французски означает «вы лжете».
Рут фыркнула от смеха.
– Вы прекрасно знаете, что на французском это слово означает «книжный магазин», – сказал Гамаш.
– Чертов французский, все путает. Почему нельзя говорить ясно?
Гамаш посмотрел на нее с изумлением:
– Очень хороший вопрос, мадам.
Он говорил без раздражения. Он многому научился у Рут. И не в последнюю очередь терпению.
– Да, я взяла эту книгу. Я уже сказала, что Констанс мне поведала, кто она такая, и мне захотелось почитать про нее. Патологическое любопытство.
Гамаш знал, что у Рут есть много чего патологического, но вот любопытством она не страдает, потому что любопытство подразумевает интерес к другим людям.
– И вы решили, что из книги доктора Бернара сможете узнать что-то?
– Ну, от нее-то мне уже ничего не узнать, верно? Так что я сделала максимум возможного. Скучная книженция. Разговор в основном об авторе. Ненавижу людей, которые считают себя центром мироздания.
Он оставил ее последнее предложение без комментариев.
– Но о родителях кое-каких гадостей ему пришлось наговорить, – продолжила Рут. – Все, конечно, в самых вежливых тонах на тот случай, если они прочтут, и я подозреваю, что они прочли. Или им кто-то прочел.
– Почему вы так говорите? – спросил Гамаш.
– Судя по тому, что он пишет, они были невежественные и глупые, как ослы. И жадные.
– На чем это основано?
– Они практически продали детей правительству, а когда деньги кончились – обиделись. Решили, что им причитается больше.
Старший инспектор Гамаш и сам обнаружил кое-какие сведения на этот счет. Родители получили большие деньги (точнее, большие для Исидора Уэлле по тем временам) под видом выкупа их фермы за сумму, в сто раз превышавшую ее реальную стоимость.
Нищий фермер купил выигрышный лотерейный билет в виде своих фантастических дочерей. И ему оставалось только продать их государству.
Еще Гамаш читал письма. Много листков, исписанных старательным почерком. Их писали на протяжении многих лет. Родители требовали возвращения дочерей, утверждали, что их обманули. Угрожали обратиться к общественности и рассказать, как правительство похитило у них детей. Исидор даже взывал к памяти брата Андре, который, и будучи мертвым, оставался символом Квебека.
Читая письма, Гамаш поражался тому, что Исидор Уэлле на самом деле хотел не возвращения девочек, а еще больше денег.
Читал он и ответные письма супругам Уэлле из недавно образованного правительственного Совета по защите детства. Хотя и написанные чрезвычайно вежливым языком, они содержали ответные угрозы.